Вокруг расстилались зеленые поля и холмы, на которых паслись стада, а с вершин холмов открывался вид на синеющее вдали море.
Теперь они ехали молча. Каролина смотрела прямо перед собой, и дон Рамон, оказавшийся прекрасным наездником, то и дело поглядывал на нее с загадочным выражением.
Она не могла знать, что он грезит о совершенно несбыточном. Сейчас он видел свою спутницу хозяйкой огромного роскошного особняка, который он купит для нее. Видел, как она изящно откинулась на сиденье роскошного экипажа, экипажа, которым ему, вероятнее всего, никогда не придется владеть. Он представлял, как они проезжают по Гаване и все с завистью смотрят на его спутницу. Он видел Каролину, украшенную жемчугами и бриллиантами, достойными ее красоты; она плыла в танце на балу у губернатора, нет, не здесь, а в Мадриде, при дворе! Он видел, как ее представляют коронованным особам, и видел себя рядом с ней.
Дон Рамон резко осадил коня у низкого холма, в тени пальмы. Справа от всадников раскинулось поместье с традиционной аллеей, ведущей к высокому дому с черепичной крышей, окруженному целой россыпью живописных строений.
— Это владения Переса де Кадалсо, — сообщил дон Рамон так, будто имя Кадалсо могло Каролине о чем-то говорить.
Она машинально кивнула.
— Перес де Кадалсо — отец донны Химены, — пояснил Рамон.
Каролина взглянула на дом уже с большим интересом.
— Значит, здесь донна Химена выросла, — пробормотала она.
— Да, они жили и здесь, и в Гаване — у них красивый дом в городе. У отца Химены еще два таких же поместья. Да плантация в джунглях.
— Тогда я понимаю, почему она вышла замуж за самого богатого человека в Гаване. Деньги, как говорится, к деньгам.
Спутник Каролины тоже смотрел на дом. Когда-то он горько сожалел о том, что не с тем обручилась первая невеста Гаваны, но теперь эта мысль перестала его угнетать.
Конечно, причиной этой перемены была женщина, которая ехала с ним рядом, женщина с серебряными искрами в глазах, сегодня отчего-то особенно грустных.
— Донна Химена благосклонна к дону Диего, — сказал он вдруг с грубой прямотой.
Пусть знает, если до сих пор еще не узнала, что его соперник увлечен другой женщиной.
— Знаю, — глухо отозвалась Каролина.
Рамон соскочил с коня и помог спешиться Каролине.
— Давайте отдохнем, а лошади пусть попасутся.
Каролина присела на траву рядом с доном Рамоном. День уже клонился к вечеру. Где-то рядом монотонно гудела пчела. Вдалеке послышался колокольный звон.
Дон Рамон, прислонившись к стволу дерева с раскидистой кроной, молча смотрел на свою спутницу. Ей стало не по себе от его жаркого взгляда.
— Никогда ни к одной женщине я не чувствовал того, что сейчас чувствую к вам, — без обиняков заявил Рамон. — Я готов был ради вас взять Порт-Рояль приступом, вы знаете об этом?
— А теперь и Порт-Рояль, и я вам недоступны.
— Порт-Рояль — согласен, но вы — здесь, со мной.
Каролина сидела потупившись, но что-то в голосе Рамона заставило ее поднять глаза. Он смотрел на нее с настойчивой пристальностью, и то, что не могли сказать уста, говорил взгляд.
Он потянулся к ней, и Каролина не стала сопротивляться, позволила ему взять себя за руку. Он поднес ее ладонь к губам и прижал к своей щеке.
— Меня тянет к вам так, как не влекло ни к одной из женщин, — пробормотал он с хрипотцой в голосе и наклонился, чтобы поцеловать ее.
Каролина замерла. Надо было прервать эти излияния. Но там, впереди, высился прекрасный дом, дом донны Химены, и Каролина легко могла представить соперницу, идущую по коридорам, а рядом с ней — Келлза. Но конечно же, донна Химена не решится привезти любовника сюда, хотя как знать… Возможно, они и сейчас там… И занимаются любовью за одним из зарешеченных окон.