— Вижу, что вы побывали во многих битвах, милорд, — сказала она, и Грэлэм отметил, как изменился ее голос — он стал низким и грудным.
Женщина протянула руку и прикоснулась к длинному шраму на его левом боку, исчезавшему под прикрывавшей его чресла тканью.
— Да, это так. — Грэлэм мечтал только о том, чтобы служанка поскорее вернулась с ушатом горячей воды.
Фелис продолжала стоять рядом, вдыхая исходивший от него мужской запах, смешанный со свежим ароматом дождя. Эта смесь была столь крепкой, что возродила к жизни все ее угасавшие чувства.
Когда в комнату вошли три служанки с ведрами, над которыми поднимался пар, и опорожнили их в деревянную ванну, Фелис отступила от него. Она сама добавила холодную воду, и, поднявшись на ноги, с улыбкой поманила Грэлэма.
— Идемте, милорд, ванна придаст вам сил. Стянув свою набедренную повязку, Грэлэм с удовлетворением увидел, что его угомонившееся мужское естество больше не будет его беспокоить. Потом он ступил в ванну. Прикосновение горячей воды к коже вызвало у него вздох искреннего облегчения. Грэлэм оперся головой о бортик ванны и закрыл глаза.
— Я и не знала, что мой брат называет англичанина другом, — сказала Фелис голосом нежным и проникновенным.
— Мы путешествовали вместе из Аквитании. — ответил рыцарь, надеясь все же, что женщина наконец оставит его в покое.
Он почувствовал, как намыленная губка нежно прошлась по его плечу, и закрыл глаза.
Фелис провела губкой по его мощной груди. Кожа его ощущала ее пальцы, и от них распространялось возбуждение.
— Нагнитесь, милорд, я вымою вам спину. Грэлэм подчинился.
— Теперь я еду с Морисом в Бельтер, — продолжил он, решив подразнить Фелис. — Хочу познакомиться с его дочерью Кассией. Мне говорили, она красивая девушка.
На мгновение губка неподвижно застыла на его спине.
— Кассия, — сказала наконец Фелис, — прелестное дитя, хотя мой брат бессовестно портит и балует ее. Но когда она станет женой Жоффрея, боюсь, ей придется многому учиться у меня. Что же касается ее внешности, — она пожала плечами, — Кассия слишком похожа на свою мать. Но конечно, мой бедный Морис пристрастен. Я бы сказала, что внешность у нее всего лишь сносная, не более того. А теперь, милорд, откиньтесь назад, я вымою ваши волосы.
Грэлэм знал, что его дело — помалкивать, но уверенность Фелис в том, что дочь Мориса выйдет замуж за ее сына, пробудила в нем любопытство. Он был убежден, что Морис скорее сошлет девушку в монастырь, чем выдаст замуж за племянника. И все же, продолжал думать Грэлэм, умри Морис, Кассия окажется во власти тетки.
Он откинул голову назад и позволил ее деловитым пальцам намылить волосы, заметив при этом:
— Я не знал, что Жоффрей ищет руки Кассии.
— О, — откликнулась Фелис, — Морис, конечно, возражает против этого. У него странная неприязнь к собственному племяннику; но это пройдет. Ведь в конце концов Жоффрей — его наследник.
Она ополоснула волосы рыцаря и предложила ему встать.
— Наследник? — переспросил Грэлэм, чувствуя прикосновение губки внизу живота. — А я был склонен считать дочь его наследницей.
Он почувствовал, как ее пальцы нежно щекочут густые черные волосы у него в паху, и понял, что его мужское естество больше не в силах сопротивляться.
— Как великолепно вы сложены, милорд, — сказала Фелис. К удивлению Грэлэма, она захихикала, как молоденькая девушка.
— Воздух довольно прохладен, миледи, — ответил Грэлэм чуть не скрежеща зубами. — Мне хотелось бы поскорее покончить с мытьем.
— Конечно, конечно, — согласилась Фелис, не прекращая атаки на его тело.
Она продолжала касаться его, продвигаясь дюйм за дюймом.
— Вы не желаете оказать такую же услугу своему брату? — спросил Грэлэм, и отчаяние, которое его охватило, отразилось в голосе. Он был сотворен из плоти и крови, но мысль о том, чтобы разделить постель с этой женщиной, возбуждая плоть, оставляла холодной душу рыцаря.
— Мой брат, — сухо возразила Фелис, — пользуется услугами Гленны. Я принесу вам одну из ночных рубашек своего сына, милорд.
Грэлэм принял от нее полотенце и принялся вытираться, радуясь тому, что настойчивая хозяйка, кажется, оставила его в покое. Он подумал, что неплохо бы облегчиться и предотвратить нежелательную реакцию тела, но женщина вернулась слишком скоро. В руках она держала роскошный бархатный халат цвета бургундского вина.
— Боюсь, милорд, — сказала Фелис принужденно, и в тоне ее он уловил признаки гнева, — боюсь, что мой брат требует вас к себе немедленно.
Она провела языком по губам, надеясь привлечь его внимание, но гость был слишком занят халатом и не смотрел на нее. Вдруг Грэлэм поднял глаза и улыбнулся такой пленительной улыбкой, что колени Фелис задрожали и чуть не подогнулись.
— Может быть, — сказал он тихо, — если Морис не с этой Гленной, я смогу воспользоваться ее услугами.
С его стороны было жестоко так ней обойтись, и рыцарь понимал это, но ему не хотелось проводить ночь в полусне, ожидая, когда назойливая женщина прокрадется к нему в постель.
На скулах Фелис вспыхнули два красных пятна, она круто повернулась и вышла из комнаты.
Грэлэм, все еще одетый в халат Жоффрея, торопливо спустился вниз по лестнице в зал и услышал насмешливый голос Мориса, обращавшегося к Фелис:
— Ты так и не сказала мне, сестрица, где мой племянник. Разве его не интересует собственный дом?
— Понятия не имею! — огрызнулась Фелис, глядя, как брат крепкими острыми зубами отрывает куски мяса от куриной ножки.
«Черт бы его побрал», — с завистью думала она. Не далее как на прошлой неделе Фелис потеряла еще один зуб, и улыбка ее была теперь отнюдь не безупречной.
При виде приближающегося Грэлэма Фелис охватила ярость. Она предложила ему себя, а он ее отверг. Бессознательным движением женщина поднесла руку к подбородку и, почувствовав вялую, обвисающую кожу, вздрогнула; скоро у него будет возможность сравнивать ее с Кассией.
Морис, продолжая жевать, улыбнулся и сделал знак Грэлэму присоединиться к нему.
— Милорд Грэлэм сказал тебе, Фелис, что он проведет несколько дней в Бельтере со мной и Кассией?
Она услышала в его тоне злорадство, но заставила себя улыбнуться, хотя в улыбке ее не было тепла.
— Да, — отозвалась Фелис. — Несколько дней назад Жоффрей ездил в Бельтер, и, похоже, Кассия была ему очень рада.
Морис чуть не взвыл от смеха, и кусок хлеба выскочил у него изо рта.
— Кассия, — сказал он, — дочь своего отца. Ее радость от встречи с кузеном есть отражение радости ее отца от встречи с его племянником, а она равна нулю, моя дорогая сестрица!
— Ты, Морис, просто ревнуешь. У тебя родилось никчемное существо — девчонка! А Жоффрей — воин и все больше входит в фавор у герцога.
— Меня это ничуть не удивляет — ведь он унаследовал медовый язык своего отца и твою хитрость, сестрица.
Грэлэм с задумчивым видом жевал мясо, слушая, как эти двое препираются. По крайней мере, думал он, хорошо, что за этим делом леди Фелис забыла о нем. Попивая свой эль, рыцарь оглядывался вокруг в поисках этой бабенки Гленны.
— Если бы только, — услышал он гневный голос Фелис, — я не родилась женщиной, Бельтер был бы моим! А ты, Морис, готов продать руку своей дурнушки-дочери хоть дьяволу, только бы лишить замок законного наследника!
— Ты никогда и ничем не бываешь довольна, сестра. Ты ведь сама пожелала выйти за Жильбера де Лэси и была очень настойчива, когда хотела попасть к нему в постель. Так что теперь можешь в ней и оставаться.
— Где Гай? — спросил Грэлэм Мориса, выбрав момент, когда воцарилось молчание.
Морис ответил с невинным видом:
— Эта маленькая потаскушка Гленна сочла пригожего англичанина достойным своего внимания. Кажется, она решила кое-чему научить вашего рыцаря.
Это уж слишком, решил Грэлэм и одним духом опрокинул в горло остатки своего эля. Потом поднялся и положил руку на плечо Мориса.
— Завтра нам предстоит долгий путь, и, что касается меня, я не отказался бы от отдыха.