— К чему вы клоните? — сказала она. — Потому что я не буду вашей марионеткой.
— Ты могла бы, — ответила Беата. — У меня достаточно грязи на тебя, чтобы это произошло. Но я не хочу канцлера на привязи, спасибо.
— Тогда чего вы хотите?
Беата оценивающе смотрела на нее.
— Обещание, что ты ничего не сделает. Что бы говорила Каспира Блу — или кто-то еще — ты не попытаешься выгнать отсюда меня и моих. Все останется так, как есть.
Печаль смотрела на нее.
— И все?
Женщина почти улыбалась.
— Если подумать, я была бы рада, если бы стражи порядка пропали из Архиора.
— Эта цель у нас совпадает.
Беата кивнула.
— Хорошо.
— Это точно все? — насторожилась Печаль. — Вы просто хотите, чтобы я вас не трогала?
— Это наш дом. Мои сыновья родились тут. Мои внучки родились тут. Мой муж родился тут. Я хочу, чтобы ты дала слово, что мы тут останемся и сможем заниматься своими делами.
— Я не могу позволить вам и дальше совершать преступления.
— Я не хочу позволения. Если поймаешь нас, ладно, сами виноваты. Я хочу твое слово, что ты не используешь убежище, которое мой сын предложил тебе, против нас. Ты не лишишь нас этого.
Печаль выдерживала тяжелый взгляд главы Рэтбонов, не могла поверить тому, что слышала. Все это, чтобы сохранить дом?
— Ты не понимаешь, да? — сказала Беата. — Даже сейчас, — она опустила чашку. — Ты боролась за свой дом. Почему сложно поверить, что я борюсь за свой?
— Потому что… я боролась за то, что правильно.
— И что у тебя получилось?
«Туше», — подумала Печаль.
— Зачем лишаться шанса давить на меня? — попыталась она.
— Мне хватает власти, — рассмеялась Беата. — Это моя республика. Я тут канцлер. Мне не нужна твоя сила. Мне нравится моя жизнь, Печаль Вентаксис. Я хочу, чтобы все оставалось как есть. Я не жадная. Я не хочу больше, чем мне нужно. Удержать власть сложно. Брать можно только то, с чем справишься. Я справляюсь со своей.
Печаль подумала о словах Веспуса, о том, что власть, как паразит, прыгала от носителя к носителю, искала больше еды. Беата хотела другую власть. Ту, которую могла удержать, с которой могла жить. Веспус говорил о симбиозе, но не имел его в виду. А Беата имела.
— А Аркадий? — спросила Печаль. — Его это устроит?
— Можешь считать, что Аркадий наказан, — Беата ухмыльнулась. — Мы договорились?
Печаль подняла голову.
— Вы поможете мне избавиться от Веспуса? — спросила она.
Беата указала на стены вокруг них, намекая, что уже помогала. И это, как поняла Печаль, было правдой. Ее семья была союзниками Печали.
Беата улыбнулась.
— Я сказала все, что нужно. Можешь идти.
Она ее отпускала, но у Печали оставался еще один вопрос.
Глубоко вдохнув, она начала:
— Я хочу кое-то спросить, — она склонилась ближе. — Вы ведете карету, и ваш сын и внучки в ней. Все, кто вам дорог. Впереди развилка, и на дороге ребенок играет в пыли. Если повернуть направо, ребенок погибнет. Если повернуть налево, карета сорвется с обрыва, и все погибнут. Какой путь вы бы выбрали?
Беата посмотрела на нее поверх чашки. А потом фыркнула.
— Я бы развернула карету и проделала свой путь. Какой дурак остался бы на таком пути, если есть только такие варианты?
— Теперь я это понимаю, — Печаль улыбнулась и повернулась уходить.
— Стой, — сказала Беата. — Кое-что еще.
Печаль казалось, что этого не было, пока она не упомянула проблему кучера.
Она посмотрела на волчицу, женщина оценивала ее. Беата тихо заговорила:
— Будь доброй с моим сыном.
15
Душу можно исправить
Лувиан ждал ее снаружи, снова бодрый.
— Я подумал, что ты не против экскурсии? — он улыбался так, что вызвал у нее подозрения, губы изгибались как полумесяц, хитро и опасно. Ничего хорошего не могло быть от такой улыбки.
— Мне разрешена экскурсия? — она прищурилась. — Это ведь база преступников?
— О, да.
Хитрая улыбка Лувиана стала шире, и покалывание предупредило ее, что они были беспечными. Она игнорировала это, приподняла бровь с вызовом, радуясь, когда он рассмеялся.
Она пошла за ним по столовой и в дверь на другой стене, ведущей в еще один коридор.
— Тут личные комнаты династии Рэтбонов, — сказал ей Лувиан.
Коридор ничем не отличался от других, хотя комнаты за дверями могли быть уютными и с личными вещами.
Вдруг она захотела увидеть его комнату, и как он смотрелся в ней.
— Тут есть твоя? — спросила она, когда они добрались до конца коридора.
Он покачал головой.