Лежит себе картошка
У Пулковских высот.
Ползет в снегу Алешка,
С поземкою ползет.
Свистят над ним снаряды.
Не сбиться бы с пути!
Алешке очень надо
Картошку принести.
Придет с завода мама,
Засветит огонек,
Картошки, вкусной самой,
Увидит котелок!..
В цеху она снаряды
Точила день и ночь,
И надо, очень надо
Сражаться ей помочь.
Извилистой дорожкой
Алешкин след пролег.
Ползет, ползет Алешка
И тянет котелок.
Врагов чего бояться!..
Авось и не убьют.
Вот наши, коль нарваться,
Немедленно вернут!
У них приказ на это:
Мальчишек не пускать!
Негоже всяким шкетам
Под пулями шнырять.
Понятно, что негоже.
Понятно, что запрет.
Но есть-то надо тоже!
А дома крошки нет.
Земля еще как камень!
Промерзла — просто жуть!
Попробуй-ка руками
Такую ковырнуть!
Но он лежит, копает
Под грохот канонад.
И Гитлера ругает,
И всех его солдат.
...Алешка ты, Алешка!
Мы помним этот год.
И мерзлую картошку,
И гордое: «Вперед!»
Ленфронт пошел на запад.
К победе прямиком!
Пусть не был ты солдатом,
Ты был — фронтовиком!
Никита Суслович
* * *
Мальчишки сорок первого, подъем!
Чужие сапоги грохочут в мире.
Зовет горнист — он был убит в четыре.
Труба поет, и мы с тобой встаем.
Ночь самая короткая в году,
Рассвет над Бугом безмятежно ласков.
Роса июня на тяжелых касках,
И первый луч позолотил звезду.
Серп месяца растаял, невесом —
Его не сплющил орудийный молот.
Нас память обжигает, а не холод.
А на рассвете сладок детский сон.
Пусть дочка спит на первом этаже,
Пусть днем смеется, ищет землянику.
Рассветный час шестых ее каникул,
Но мне сегодня не заснуть уже.
Ровесники, вы слышите шаги
Суровые, как траурные, вести.
Вдоль всей границы в Лиепае, в Бресте
Сейчас солдаты встали из могил.
Нам не увидеть ни солдатских лиц,
Ни гимнастерок, ни бинтов кровавых.
Но слышен шелест их победной славы
В недремлющем безмолвии границ.
Мальчишки сорок первого, во всем
Для нас то утро как завет осталось.
И нам судьба солдатская досталась.
И этот мир мы все-таки спасем!
Николай Тихонов
Невидимая линия
Поля, холмы, лощины темно-синие
И перелески легкою волной,
Но через все — невидимая линия,
Неслышная идет передо мной.
От Ладоги вы всю ее пройдете,
Она к заливу прямо приведет,
На старой карте вы ее найдете,
С пометкой грозной — сорок первый год.
Та линия еще сегодня дышит,
Она по сердцу вашему идет,
Она листву вот этих рощ колышет
И в новый дом подчеркивает вход.
Возможно, поколеньям близким
Не так, как будущим, она видна,
Хоть кое-где гранитным обелиском
И надписью помечена она.
Но кажется, она еще дымится
И молнии пронизывают мрак, —
На ней — на этой огненной границе —
Отброшен был и остановлен враг.
Заговорила роща на откосе,
Прислушайся, о чем шумит она,
Как будто ветер, набежав, приносит
Бесчисленных героев имена!
Надписи на стенах рейхстага
Еще горячкой боя сердце билось,
А в мир уже вступила тишина,
Как будто время здесь остановилось,
Не веря вдруг, что кончилась война.
Под арками обугленного свода,
В какой-то первозданной тишине,
Солдаты величайшего похода
Расписывались прямо на стене.
Рейхстагова развалина дышала
Всем перегаром битвы мировой,
И в ней звучнее всякого хорала
Пел хор имен, растущих, как прибой.
Он пел, взлетая над огнем и кровью,
Перед войны поверженной лицом,
Как будто осеняя изголовье
Последних умирающих бойцов.
Открыто все свое писали имя,
Чтоб знали люди будущих времен,
Что подвиг сей, свершенный всеми ими,
Во имя человечества свершен!
Георгий Трифонов
В Парке Победы
На первых аллеях,
на саженцах парка
весенний закат
догорает неярко.
И резче видны
очертанья растений,
неровные ветки
и робкие тени.
Как много сегодня
здесь было народа,
и все — землекопы,
и все — садоводы,
затем, чтоб в веках
зеленели дубравы,
крещенные нашею
воинской славой,
чтоб пепла и горя
не ведал отныне
наш город петровский —
России твердыня.
Алексей Фатьянов
Наш город
За заставами ленинградскими
Вновь бушует соловьиная весна.
Где ни спали мы в дни солдатские,
Тишина теперь, как прежде, тишина.