Выбрать главу

Владимир Лифшиц

Царскосельская статуя

«Урну с водой уронив, об утес ее дева разбила...» Косоприцельным огнем бил из дворца пулемет, Мы, отступая последними, в пушкинском парке Деву, под звяканье пуль, в землю успели зарыть. Время настанет — придем. И молча под липой столетней Десять саперных лопат в рыхлую землю вонзим... «Чудо! Не сякнет вода, изливаясь из урны разбитой», Льется, смывая следы крови, костров и копыт.
1943

Борис Лихарев

Ленинский броневик

Есть легенда, что в ночь блокадную К фронту, К Пулкову напрямик, Там, где стыли дороги рокадные, Прогремел Ильича броневик.
Словно свитки багрового пламени, Кумача развевались концы. «Ленин жив!» — Прочитали на знамени На развернутом стяге бойцы.
Это было всего на мгновение До начала грозы боевой, До сигнальных ракет к наступлению, Озаривших снега над Невой.
И когда под раскатами гулкими Шли мы в битву, То нам, Хоть на миг, Возле Марьина, Ропши и Пулкова — Всюду виделся тот броневик.
1943

Александр Межиров

Воспоминание о пехоте

Пули, которые посланы мной, не возвращаются из полета, Очереди пулемета режут под корень траву. Я сплю, положив голову на Синявинские болота, А ноги мои упираются в Ладогу и в Неву. Я подымаю веки, лежу усталый и заспанный, Слежу за костром неярким, ловлю исчезающий зной. И когда я поворачиваюсь с правого бока на спину, Синявинские болота хлюпают подо мной. А когда я встаю и делаю шаг в атаку, Ветер боя летит и свистит у меня в ушах. И пятится фронт, и катится гром к рейхстагу, Когда я делаю свой второй шаг. И белый флаг вывешивают вражеские гарнизоны, Складывают оружье, в сторону отходя. И на мое плечо, на погон полевой зеленый, Падают первые капли, майские капли дождя. А я все дальше иду, минуя снарядов разрывы, Перешагиваю моря и форсирую реки вброд. Я на привале в Пильзене пену сдуваю с пива И пепел с цигарки стряхиваю у Бранденбургских ворот. А весна между тем крепчает, и хрипнут походные рации, И, по фронтовым дорогам денно и нощно пыля, Я требую у противника безоговорочной капитуляции, Чтобы его знамена бросить к ногам Кремля. Но, засыпая в полночь, я вдруг вспоминаю что-то. Смежив тяжелые веки, вижу, как наяву: Я сплю, положив под голову Синявинские болота, А ноги мои упираются в Ладогу и в Неву.

Геннадий Морозов

След войны

Ушло это время, но след не истерся Из памяти нашей живой... Багровым рубцом он в судьбу нашу вросся — Тот огненный след фронтовой.
Ты, время, загладить его не надейся. Я видел, не где-то вдали, А рядом, под Токсовом, в реденьком лесе Лоскут незажившей земли.
К нему подошел я, глядел молчаливо. Как черен он был и шершав! Склонялась над ним низкорослая ива И стебли поблекшие трав.
Почудилось мне, что он выпачкан сажей. Он — мертвый — казался живым. Сестрой милосердья лесная ромашка, Белея, склонялась над ним.

Сергей Наровчатов

Ленинграду

Я до войны здесь и не жил и не был, Но недаром солдатской судьбе москвича Три года светило высокое небо Петровских солдат и бойцов Ильича.
По дорогам войны мы уходим на запад, Мир городами другими богат, Но как прежде в бою вспоминаешь, как заповедь, Веру великую — Ленинград.
И черный, и скорбный, он в памяти зоркой Самого света встает светлей — Имя и знамя гордой и горькой, Единственной молодости моей...
Февраль 1944

Николай Новоселов

В заводском цехе

Цех дрожал от близкой канонады... Привела блокада паренька Прямо из тимуровской команды К суппорту токарного станка.
У станка на ящике стоит он, Похудевший, В ватнике большом, Режет сталь резец из победита, Закипает стружка под резцом.
И флажок пылает над станиной, Кумачовый, В точности такой, Как над взятой на пути к Берлину Энскою высоткой подо Мгой.

Игорь Озимов

Ветеран

Его встречаешь утром рано В простом рабочем пиджаке. Значок нагрудный ветерана, Часы «Победа» на руке.
Победа. Подвига вершина. Был тяжек путь к тебе и крут, Но так прочна твоя пружина, Что сорок лет часы идут!

Петр Ойфа