– Почему? – конечно, все в природе имело смысл, но конкретно этот смысл я пока постичь не могла.
– Вакар Драхин означает «милость конца». По замыслу богов мы – Несущие смерть. Мы и есть смерть, но смерть в первую очередь быстрая и милосердная. Мы облегчаем страдания больных, слабых и раненых, забирая их боль.
Святые небеса!
– Вы принимаете их боль на себя?!
– Да. Если только не считаем, что кто-то не заслуживает этой милости. Тогда мы умножаем боль внутри нас и отправляем ее обратно. Но так мы делаем лишь в тех случаях, когда убеждены, что эти меры крайне необходимы, потому что мы ведь переживаем каждое мучительное мгновение.
Я уставилась на него, вытаращив глаза.
– Это просто ужасно.
– У каждого дара своя цена, Син.
Верно. Я-то это знала, как никто другой.
Но тут Арез озорно улыбнулся, мрачного настроения будто и не бывало.
– Кстати, уже очень давно вакары обнаружили, что с помощью яда можно чувствовать и умножать не только боль.
До меня не сразу дошел смысл его слов. А когда дошел, я снова вытаращила глаза, только на сей раз по другим причинам. Его укус связал бы нас, и Арез ощутил бы мое желание как свое собственное и мог бы вернуть его мне, усиленным в несколько раз…? Боги милостивые!
– Вот поэтому я и волновался, – тихо рассмеялся он.
Что ж, справедливо! При этом одна мысль о том, как бы это было, возбудила меня настолько, что мне внезапно стало очень жарко. Арез, широко улыбаясь, наблюдал, как я жадно ловлю ртом воздух, а его глаза снова стали золотыми. Он зарылся носом в мои волосы и начал легонько покусывать мочку моего уха.
– Если бы нам не нужно было отправляться в путь прямо сейчас, – прохрипел он, – я бы снова овладел тобой. Неважно, с укусом или без него. Как ты сама этого пожелаешь.
Его голос проникал в мои вены, сочась по ним, как горячая лава, и я негромко и прерывисто застонала. Этот парень меня просто обезоруживал.
– Но, к сожалению, нам пора.
В тот же миг источник моей неги исчез, оставив рядом только холодную пустоту. Пока я приводила свои мысли в порядок и открывала глаза, Арез уже успел снова надеть брюки.
– Мы и так чересчур задержались тут.
– Боишься, что твой скалл начнет волноваться и пойдет тебя разыскивать? – поддразнила его я.
Уголки его губ чуть дернулись.
– Они мой скалл, а не моя мама.
Тут уже я невольно рассмеялась. Одна только мысль о том, что у Ареза есть обеспокоенная матушка, которая могла бы материализоваться здесь и начать отчитывать Сира сиров за неподобающее поведение, была довольно забавной.
– Ну вставай, – поторопил он меня, надевая свою рубашку. – Тебе разве не любопытно, как там, на улице?
А как там все должно быть? Метель, наверное, улеглась, но сугробы-то не исчезнут как по волшебству. Я медленно потянулась.
– Я пока не могу встать.
Арез наклонился надо мной и рассматривал меня с самодовольной улыбкой. Он выглядел так, будто с большим удовольствием предался бы самовосхвалению, но я ошиблась.
– Ты так прекрасна…
– Это все кровь онидов, – по привычке отмахнулась я, но потом мне вдруг пришло в голову, что на кидхов я оказывала не такое же влияние, как на людей.
– Нет, я имею в виду тебя, Синта.
Он протянул мне руку, и то же самое влечение, которое заставило нас упасть в объятья друг другу, побудило меня сейчас взять его за руку. Он без труда поднял меня на ноги. Его глаза снова были этого удивительно чистого сапфирово-синего оттенка. Точь-в-точь как у Кьяна, когда он принимал в себя смерть пожирателя мороза. Я предполагала, что этот цвет символизирует удовлетворение, но как будто что-то не сходилось.
– А каково это, когда питаешься смертью?
Арез растерянно моргнул. Затем он нахмурился, а глаза стали привычного серо-голубого, как зимнее небо, цвета.
– Это сложно описать.
Сказав это, он оставил меня, чтобы я одевалась. Мне тут же показалось, что все, что было между нами, все, чем мы поделились друг с другом за эти последние пару часов, кануло в забвение. Арез снова стал Сиром сиров, а я – его пленницей.
– Без метели мы, конечно, будем двигаться значительно быстрее. Поэтому я решил пойти немного в обход, – сообщил он мне деловитым тоном. – Мне нужно сделать еще кое-что.
– То есть мы не будем преследовать сейчас Кьяна?
– Никто не найдет вакара, который не хочет, чтобы его нашли. Кьян не перестанет прятаться, пока не поймет, что я выставил дополнительные скаллы у городских стен, и у него просто нет выбора. Но и укрытие свое он покинет, только когда его принудит к этому время, а значит, мы можем себе позволить небольшую задержку в лесу Сирбель.
У меня аж челюсть отвисла.