Я бессильно привалилась к ней спиной и уставилась на серое небо. Дальше бы я пройти не смогла. Но, пожалуй, сейчас я могла и сделать небольшую паузу. Я осторожно коснулась повязки на животе. Когда я отняла от нее пальцы, на них была кровь.
– Перед отъездом Заха еще раз обработает твою рану.
Арез последовал за мной. Он не смотрел на меня, а стоял, облокотившись на балюстраду, будто просто любовался садиком во внутреннем дворе.
– Никакого отъезда для меня не будет, – прохрипела я.
– Будет, – он повернулся и скрестил руки на груди. Его глаза стали серыми вместо серебристых, но при этом дружелюбия пока не выражали. – Не надо ничего усложнять без нужды. Мы оба знаем, что я могу тебя заставить.
Да, мы оба это знали. В конце концов, он не только знал местонахождение моей сестры, но и оставил там поблизости скалл. Но неужели он и впрямь был готов переступить эту черту? Часть меня хотела заговорить с ним об этом, хотела услышать это из его уст. Другая часть меня боялась услышать правду.
– А я-то думала, тебе не терпится меня казнить, – пробормотала я вместо этого. – А ты перед королевой людей хвост поджимаешь.
Но Арез не поддался на мою провокацию и не рассердился. На его лице только появилась вялая улыбка.
– Я всегда готов признать, что кто-то другой может оказаться прав. А королева права. Нравится мне это или нет, но мир сейчас важнее. Пока что.
От этой его отстраненности на глаза у меня навернулись слезы. Я очень тосковала по его близости, но пропасть между нами казалась такой непреодолимой, что впору было кричать. Мои колени подогнулись, и я сползла на пол, держась за дверную ручку.
– Мне очень жаль, Арез, – прошелестела я. – Мне правда очень жаль. Я бы не сделала этого, если бы он сам об этом не попросил…
Арез ничего не ответил, и мне понадобилось некоторое время, чтобы решиться посмотреть на него. Когда я наконец это сделала, то похолодела от суровости в его взгляде.
– Вакару солгать несложно, если так подумать, – проговорил он безэмоционально. – Нужно просто не иметь совести. В Каэссе двор полон таких лжецов. Как и подземный мир в человеческих городах. Может, ты тоже одна из них? Может, ты с самого начала успешно лгала мне? Только очень глупо после всего этого совершать ту самую ошибку, которую ни в коем случае нельзя допускать: утверждать то, чего точно никак не могло быть.
– Я не лгу, – возразила я. – Кьян хотел, чтобы я его освободила. Он так страдал, что ему, похоже, даже на почетную смерть было наплевать.
– Ни одному вакару не может быть на это наплевать! – прорычал он.
– Но все было именно так, – возмущенно прошипела я. Живот болел так сильно, что желудок почти переворачивался.
Однако Ареза это ни капли не волновало.
– Если это правда, то объяснение тут может быть только одно: голос из тени вынудил его так поступить.
Я отчаянно задыхалась. Арез вообще сам себя слышал?! Это же противоречило здравому смыслу, а логикой и не пахло.
– Зачем? – выдавила я сквозь зубы. – Зачем это нужно было голосу?!
– Вот именно, – с горечью отозвался Арез. – Кто же может знать ответ? Кто, если не полуонидка, которая вдруг стала героиней Энебхи, собирается ехать в Каэсс с самой королевой и получит доступ в высшие круги?
Я вытаращила глаза. Боги милостивые, такого, значит, он обо мне мнения? Что я заодно с этим проклятым голосом из тени?!
– В твоей теории кое-что не сходится, – язвительно заметила я. – Я в Каэсс не хочу.
– Правда? – он подошел ко мне и присел передо мной на корточки. От его близости у меня мурашки по спине пробежали. И на сей раз не слишком приятные. – Может, так, а может, и нет. Я это еще выясню, – в каждом его слове звучала неприкрытая угроза. – Сложившиеся обстоятельства могут дать тебе отсрочку, но не думай, пожалуйста, что это пойдет тебе на пользу. Потому что отныне я стану твоей тенью… Дыханием на шее… Клинком у горла. Что бы ты ни задумала, тебе придется сначала пройти мимо меня.
Этот момент отпечатался в моей памяти. Подул свежий ветер, слегка ероша отдельные пряди волос вокруг безжалостного лица Ареза и принося с собой первый снег. Хлопья мягко кружились в воздухе и таяли на моей коже. Их нежный холод не шел ни в какое сравнение с ледяным блеском в глазах Ареза. И все же я совсем не чувствовала страха, потому что одно ужасающее осознание перекрывало все остальное. Это не я была потерянной и одинокой, а он. Он погрузился так глубоко в свою скорбь и так запутался в сетях этой интриги, что полагал, будто правда уже не имеет никакого смысла. Он просто не мог мне поверить, что бы я ему ни говорила. Он не мог понять, в каком отчаянии был его брат. Он не мог даже допустить такой мысли, потому что она бы его погубила. Это разрушило бы всю память о Кьяне и означало бы, что Арез потерпел неудачу как брат, а это было настолько невыносимо, что любая даже самая абсурдная теория в этот момент была для него спасительной соломинкой.