Наконец Арезандер прищелкнул языком. Похоже, было принято окончательное решение.
– Сядь! – велел он.
Я растерянно моргнула и толком еще не оправилась от шока, как Ривен схватил меня за руку и силой усадил на стул напротив Сира. Между нами был массивный стол, но я все равно не чувствовала себя в безопасности.
Серебристо-серые глаза, обрамленные плотными темными ресницами, задумчиво разглядывали меня. Хотя нет, глаза у него были не чисто серебристо-серыми. Только вблизи я заметила нетипичный для вакара голубой оттенок.
– Ты сильно запачкала руки, маленькая онидка, – по тону голоса Арезандера сложно было предугадать его намерения, но я догадывалась, что решение уже вынесено. А сейчас он, возможно, просто играл со мной, наслаждаясь своим превосходством. Но как бы там ни было… мне уже надоела эта тактика затягивания.
– И что со мной теперь будет? – поинтересовалась я. Арезандер пожал плечами.
– Зависит от обстоятельств.
– Каких?
– Будешь ли ты мне полезна.
Позади послышался недовольный рык. Вакар с ястребиным носом, похоже, был совсем не согласен с решением своего Сира. Но Арезандер и тут остался спокойным.
– У онидов из племени Пламя Солнца были очень необычные способности, – продолжал он, – и мне вот интересно, унаследовала ли ты от своей матери – кроме внешних черт и периодических вспышек ярости – и другие дары.
– Ч-что вы имеете в виду?
– Я думаю, ты прекрасно понимаешь, что.
К несчастью, я действительно понимала это, точно так же, как и соратники скалла Арезандера, похоже, догадались, чего он хотел от меня. Их напряжение и подозрительность были столь сильны, что воздух в буквальном смысле начал потрескивать.
Именно в этот момент по ступеням в подсобку поднялся Тиллард фон Кронзее с лютней в руках и с высокомерием в голосе.
– Дражайший Сир сиров, – менестрель говорил горячо и возмущенно, – к нашему неудовольствию, мы обнаружили…
Как и до этого, когда я пришла защищать Ильду, Арезандер не обратил никакого внимания на непрошеного гостя, пристально глядя на меня. Я только частично сумела уловить, что жалуется менестрель на обыск багажа, в результате которого пострадала часть вещей. Остальное я не слышала, потому что внимание Арезандера душило меня, и сознание плыло, как это было и в случае с его железными когтями. А допрос так и не прекращался, он продолжался – пусть и беззвучно, но при этом беспощадно.
– …просто невыносимо, в конце концов я – Тиллард фон Кронзее. Я уж точно должен быть вне подозрений и…
– Никто здесь не вне подозрений, – вмешался зловещий вакар.
– Я протестую! Это…
Я отчаянно пыталась игнорировать этот разговор, потому что из-за всех этих отвлекающих факторов я чувствовала себя еще более беспомощной под пронзительным взглядом Арезандера. Не знаю, как ему это удавалось, но он буквально проник в мое сознание и сейчас подрывал мою уверенность в себе, так что в итоге я почти поверила, что этот соперник мне не по зубам. Почти. Но так легко я сдаваться не собиралась и упрямо сдвинула брови, на что Арезандер опасно улыбнулся. Он, похоже, понимал, что происходит внутри меня, и готов был принять этот вызов.
– …да одна только эта лютня стоит сотню крон.
– Правда? – засмеялся Ривен. – В таком случае я бы на вашем месте, господин артист, не трубил бы об этом на каждом углу.
– Я… вы что же, считаете… но… это ведь…
Тут Арезандер прервал нашу бескровную и бессловесную дуэль. Так резко, что я не сразу пришла в себя. Он же, казалось, напротив, очень быстро взял себя в руки. Более того, он не пропустил мимо ушей ни одной подробности жалобы Тилларда и моментально включился в разговор.
– Разумеется, я лично заплачу за ремонт вашего инструмента, господин Тиллард, – заверил он менестреля. – Если хотите, я даже могу купить вам новую лютню. Но только в том случае, если вы споете для меня балладу о трех толстых лебедях.
Как и дважды до этого, Тиллард отреагировал на эту просьбу категорическим отказом. На сей раз с еще б'ольшим упрямством.
– Ваша милость, мне, право, очень лестно, что вы так восхищаетесь этой балладой, и сам прекрасно понимаю, что именно она в свое время сделала меня известным. Я пел ее уже тысячу раз, но больше исполнять не стану! Она ведь… она ужасна! Это просто катастрофа! И очень жаль, что, несмотря на то, что у меня такой репертуар, все в первую очередь вспоминают и просят именно ее. Так что простите мне мое упрямство, но нет. Никаких больше трех толстых лебедей!
Арезандер с невозмутимым видом выслушал его доводы, а затем его серебристо-серо-голубые глаза снова обратились на меня.
– Попроси ты!