– Не совсем, но я ее уже вернула!
– Ну разумеется, – Сир вздохнул. – Ты под моей защитой, а значит, я не отдам тебя парням с сомнительными намерениями.
– Зато уж ваши-то намерения ну ни капельки не сомнительные…
Как это часто случалось, мой язык оказался быстрее моего рассудка, однако Арезандер ответил на мой цинизм широкой ухмылкой, слегка обнажив клыки. Он протянул руку к моему лицу.
– Мои намерения, – заметил он, с любопытством перебирая выбившуюся из-под моей шапочки короткую прядь моих волос, – здесь не обсуждаются.
По шее вниз пробежали мурашки, когда он меня коснулся. Я чувствовала обжигающее покалывание в нервных окончаниях, брызнули в стороны крошечные искры. Вот дерьмо! Я и позабыла, как быстро начинали расти мои волосы, когда я теряла контроль над одемом в крови. И именно сейчас у меня при себе не было кинжала, чтобы остановить это все.
Неожиданно я почувствовала, как пальцы Арезандера нежно касаются моих висков, гладят их. Так, это явно было нечто большее, чем простое любопытство. Я удивленно уставилась на него и поняла, что эта его нежность предназначалась не мне. Я просто снова была зрительницей его очередного маленького спектакля.
– Это ошибка, – заявила ему я, а его пальцы продолжали скользить по моему лицу – по щекам, по подбородку…
– Что именно? – невинно спросил Арезандер.
У меня кончилось терпение. Я демонстративно закатила глаза и нырнула под его рукой, чтобы прекратить этот фарс. По крайней мере, хоть что-то хорошее было во всем этом: теперь я точно знала, что он не собирался сближаться со мной сегодня ночью.
Молча направилась я к лестнице – хотя этот темный крутой подъем не заслуживал так называться. Даже точеный поручень не мог избавить от ощущения, что это скорее стремянка, ведущая в дыру в потолке.
На первых же ступеньках Арезандер меня догнал. Я знала, что он идет по пятам, и мурашки невольно усиливались.
– Третий этаж, – проинструктировал он.
Под самой крышей то есть? Вот уж я счастливица! Там наверняка не только дико холодно, но и достаточно далеко от любого имеющегося здесь выхода. Если я не собиралась прыгать из окна, сбегая от его высокомерия, дела были очень плохи.
Я покорно продолжала подниматься по скрипучей лестнице и поняла, что была права в своих домыслах. Чем дальше мы удалялись от теплой пивной, тем значительнее падала температура. Уже на втором этаже я чувствовала, что у меня замерзает дыхание, а уж под крышей я даже обнаружила изящные ледяные кристаллики, причем не только на окнах, но и на прилегающей стене.
– Налево, – руководил Арезандер, ведя меня дальше по извилистому коридору, освещенному лишь парой беспомощно мерцающих свечей на стенах. Пройдя семь дверей, за которыми уже слышалось похрапывание, Сир остановил меня перед восьмой и последней. Он вытащил ключ и отпер заржавевший замок. Я готовилась к худшему, потому что знала, что часто ночлежки вроде этой предлагают своим постояльцам крошечные старые комнатушки с соломенным матрасом, где жутко воняет испражнениями. Тем сильнее было мое удивление, когда я ощутила теплый воздух и мягкий свет. Арезандер первым вошел в маленькую, но уютную комнатку со столиком, скамейкой и шкафом, раскрашенным яркими цветами. Он повернул куда-то вправо и внезапно исчез.
– Чем дольше ты медлишь, тем больше тепла мы теряем, – его голос пробудил меня от моего изумления. Я поспешно вошла и закрыла за собой дверь. Сейчас я видела, что открытый проход вел во вторую комнату. Эта была не больше первой, но зато там были отдельный камин и двуспальная кровать. Похоже, Арезандер, прикидываясь танцором, не только проставлялся раз за разом, но и смог обеспечить себе одни из лучших апартаментов.
Он вернулся с подушкой и несколькими одеялами и бросил все это на деревянную скамью.
– Располагайся, – буркнул он и снова исчез в своей отдельной спальне. Эта резкость, с которой он указал мне на мое спальное место, и тот факт, что он не намеревался обращать на меня никакого внимания, наверное, должны были унизить меня. Но мне это казалось величайшим подарком сегодняшнего вечера. Это избавляло от многих нервных дискуссий.
Настроение у меня улучшилось, и я осмотрела свой лагерь на ночь. Скамья была узкая и жесткая, но я считала это настоящей роскошью, потому что однажды мне приходилось ночевать на гнилом дереве, на которое меня загнал фамласс. Над скамейкой находилось слуховое окно. Как и в пивной, здесь кто-то заткнул все оконные щели тряпками. Тем не менее холод все-таки чувствовался. Поэтому я отодвинула скамейку от окна. Затем я разложила одеяла и обнаружила, что их будет недостаточно, когда огонь в камине догорит. Поэтому я решила остаться в плаще. Ну ладно, может, это была не единственная причина. Может, я хотела на всякий случай быть уже собранной, если подвернется шанс улизнуть. Только сапоги я все же сняла, прежде чем скользнула в кокон из одеял. Пришлось немного постараться, чтобы укутаться до подбородка и чтобы нигде не продувало, но я все-таки справилась и, довольная, опустила голову на подушку.