Чистая паника охладила мое желание так резко, будто я спрыгнула в ледяное горное озеро.
– Перестаньте! – в отчаянии выдавила я. – Пожалуйста.
По-прежнему плотно зажмурив глаза и сжав кулаки, я надавила на его грудь, в результате чего Арезандер немедленно от меня отстранился. Я чувствовала, что он дышит так же тяжело, как и я, и его крепкие мускулы под моими руками пробуждали невероятную тоску. Это было слишком. Я поспешно убрала руки, перекрыла ими свое тело и сосредоточилась на том, чтобы набрать побольше воздуха. Прошло уже очень много времени с момента, как я потеряла контроль над одемом, окунувшись с головой в удовольствие. И такого я еще не испытывала. Это никогда не происходило так быстро. Так интенсивно. Так мощно. Это меня так потрясло, потому что это приводило к весьма болезненному осознанию: видно, я всю свою жизнь только воображала, что знаю, что такое настоящая страсть. Я была так слепа. Как будто все это время я томилась и тосковала по одному только лунному свету, а сейчас вдруг выяснила, что существует еще и солнце.
– Я не хотел тебя напугать, – голос Арезандера казался темным и мрачным от захлестнувшего наслаждения, но к его тону примешивалось что-то еще. Сожаление? Раскаяние? – Я не стану тебя кусать, пока ты сама прямо этого не просишь. Сегодняшнее утро было… исключением. Если бы я мог избавить тебя от боли, я бы это сделал.
Он что, решил, что я так запаниковала из-за его клыков?
– Дело не в этом, – прошептала я. – Я… у меня просто нет желания… на… на… то, что тут происходит…
Мне даже глаза не нужно было открывать, чтобы представить растерянное лицо Арезандера. Без сомнения он чуял мое желание, мой страх, а также ложь в моих словах – что, естественно, немного не сочеталось друг с другом. Скоро он сделает правильные выводы, и мне снова придется оправдываться за то, за что я оправдываться не хочу. Это лишь вопрос времени.
– Почему ты так сильно боишься самой себя? Того, кем ты являешься? – мягко спросил он.
Зараза, все произошло даже быстрее, чем я думала. Прибегнув уже к грубой силе, я взяла под контроль последние остатки одема, открыла глаза и с вызовом посмотрела ему в глаза.
– Я не боюсь.
Я говорила правду. Я боялась не себя. Я боялась реакции окружающих. Маленькая, но значимая разница, но у меня не было никакого настроения это объяснять. Однако Арезандер, похоже, сам догадался, что к чему. Звук, который он издал в следующую секунду, был чем-то средним между фырканьем и смехом.
– Понимаю. Твои любовнички-люди не понимали, как это так получилось, что у женщины в их постели вдруг вырастали когти, да? – усмехаясь, он покачал головой. – И много ли парней с воплями сбежали с ложа любви?
Я мрачно посмотрела на него.
– Я не позволяла всему зайти так далеко. Я всегда себя контролирую, – контролировала до сих пор, по крайней мере.
Улыбка сползла с его лица. Он был ошеломлен и растерян.
– Ты же это не всерьез? Ты отказываешься от собственного удовольствия, потому что какие-то идиоты тебя испугались?!
В такой формулировке все звучало довольно глупо. Хотя да, строго говоря, именно это я и делала. Но я уж точно не собиралась обсуждать с ним эту тему.
– То, что понимается под удовольствием, – это лишь дело вкуса, – запальчиво фыркнула я.
– О, правда? Тогда объясни-ка, пожалуйста, что ты понимаешь под удовольствием? Ублажение неуклюжих и неумелых мужчин, чтобы ощутить хоть некое подобие страсти, в то время как ты, по сути, саботируешь саму себя?
А это пугающе точно описывало мою интимную жизнь. Тем сильнее у меня чесались руки, чтобы разделаться с ним и подавить его высокомерие.
– Зависит от обстоятельств, – отозвалась я приторно-сладким голосом, обнажая при этом правое плечо. – Когда в тебя стреляют железными пулями, тут уже не до удовольствия.
Когда Арезандер увидел шрам под моей ключицей, он так и замер. При этом в его глазах играл целый фейерверк цветов. Золотой вытеснялся новым фиолетово-синим оттенком, за ним сразу темно-коричневый и наконец яркий серебристо-серый, который я теперь буду определять, как гнев.