«Никогда ты не поешь, как написано!» — полушутя-полусерьезно говорил мне художественный руководитель Хора русской песни радио Николай Кутузов. А дело было в том, что в работе над песней я старалась находить свойственные только мне одной вокальные краски, добавочные нотки — форшлаги, мелизмы. Скажем, поют песню, как плетут где-нибудь в глубинной России знаменитые русские кружева; вся артель плетет одинаковый узор, а у одной из кружевниц лепесток выпуклей да изящней — вот и получается кружево рельефнее, а в этом красота-то какая! Здесь и чудо-птица, и чудо-цветы. Настоящая поэзия!
Кроме того, я вносила в уже готовую песню элементы импровизации, которая испокон веков была основой народного пения, придавая песне неизменную свежесть, наполняя ее животворными соками.
Мой излюбленный вокальный прием — контрастное сопоставление на одном дыхании громкого и тихого, как бы засурдиненного, звучания с незаметными переходами. Владение им помогает выделить мелодические «светотени», усилить соответствующие акценты. Для меня это не вокальный эффект, а средство выражения бесконечно разнообразных человеческих переживаний в их непрерывном движении.
Такая манера пения утверждалась в процессе моего творческого содружества с разными музыкантами, и прежде всего с моими многолетними партнерами Анатолием Шалаевым и Николаем Крыловым.
Когда в детстве Толе Шалаеву ставили баян на колени, его едва было видно из-за инструмента. Шестилетний мальчуган запомнился многим по кинокомедии «Волга-Волга», где он гордо и важно объявляет: «Музыка — ваша, обработка — моя!»
В армейском ансамбле Шалаев повстречался с Николаем Крыловым. Так возник известный дуэт баянистов. Музыка соединила их прочными узами, сгладила разницу в характерах, подчинила их душевные порывы одной цели — творчеству.
Инструментальный дуэт помог глубже раскрыть суть каждого музыканта. Любопытно, что, разучивая песню или инструментальную пьесу, они не расписывают партий. Шалаев «ведет» мелодию, а подыгрывающий Крылов словно вторит ему.
Анатолий Шалаев — разносторонний музыкант. Он — автор многих переложений моих песен.
Анатолий Шалаев и Николай Крылов были для меня не просто партнерами-аккомпаниаторами, а настоящими единомышленниками. Мы сообща работали над песней, а на сцене даже «дышали» вместе. Я всегда чувствовала за спиной их поддержку, а они в свою очередь точно улавливали малейшие колебания моего голоса.
Заметный след в моих творческих поисках оставила работа с оркестром народных инструментов под управлением Владимира Федосеева. Помню, как Володя Федосеев был у нас в оркестре радио баянистом. И как приятно, что некоторое время спустя он взял в руки дирижерскую палочку.
Федосеевский оркестр запоминается своим легким, прозрачным, неповторимым звучанием; его тщательно «выписанные» музыкальные «акварели» во время недавних гастролей оркестра в Мадриде восхищенные зрители слушали стоя.
Многие мои записи на радио и на пластинках сделаны с оркестром Федосеева. Вспоминаю, как нелегко они нам давались. По нескольку раз в процессе записи одной и той же песни менялись ритмы, сдвигались акценты. Нередко композитор представлял себе песню как веселую, задорную, а в результате получалась широкая, эпическая. И это был не произвол дирижера и певца, а закономерный итог глубокого проникновения в словесно-музыкальную ткань произведения.
Иногда выступала я с федосеевским оркестром и в публичных концертах, которые всегда становились для меня строгим экзаменом на чистоту и эмоциональную наполненность исполнения. Федосеев никогда не ограничивает певца жесткими рамками клавира, поощряя тем самым его порыв к импровизации. И тогда прямо на глазах у зрителей совершается чудо — нерасторжимое слияние голоса и сопровождения.
Выступления на радио, по телевидению, в огромных дворцах спорта и маленьких клубах… Концерты, концерты… В их бесконечной веренице одни чем-то оставляют свой след в памяти, другие вроде бы проходят незаметно. Мне, например, сложнее выступать с двумя-тремя песнями в рядовом «сборном» концерте, чем в сольном из двух отделений, — там легче распределить силы, соответственно выстраивая репертуар. Песни протяжные стараюсь перемежать темповыми, однотемные песни не должны стоять рядом, чтобы не притупить внимание слушателя; профессионал непременно отметит соседствующие в программе песни в одной и той же тональности, из-за чего в какие-то моменты прорвется заунывная однообразность.