Анна вздрогнула от вопроса, прорвавшегося сквозь соблазнительные картины, и откинулась на спинку кресла.
– В Бостоне, – сказала она, беря салфетку, чтобы замаскировать непроизвольно резкое движение. – Потому я и отправляюсь туда.
– Едете повидаться с родителями?
– Нет, там живет моя бабушка, и я собралась ее навестить. У меня нет других родственников в Бостоне.
– Я понимаю. А как моему сыну удалось убедить вас плыть на одном из его кораблей?
Анна вопросительно посмотрела на Филипа, и он тотчас пришел ей на помощь.
– Мы встретились в Ривер-Флэтс, мама. Анна тогда путешествовала с дядей. Он сопровождал ее в Бостон и попутно показывал ей Средний Запад. Ее дядя тоже занимался коммерцией и много поездил по стране. Поэтому у нас оказалось много общего, и мы почти сразу подружились. Потом, когда выяснилось, что все мы плывем на «Герцогине», наши отношения, естественно, укрепились.
– Как интересно, – сказала Моника, глядя на Анну. – А где сейчас ваш дядя?
Филип снова ответил за нее:
– К великому несчастью, после нашей встречи мистер Конолли тяжело заболел и вскоре скончался. Довольно неожиданно для всех там же, на борту «Герцогини». Поскольку мы с Анной были уже хорошо знакомы, я вызвался ей помочь. Я убедил ее перед Бостоном заехать на Френчмэн-Пойнт. Вот, собственно, и все, мама.
– Бедное дитя, – сказала Моника, – какое это, должно быть, потрясение для вас. Так вот вдруг потерять своего дядю!
– Да, – подтвердила Анна, – для меня это был большой удар. И должна признаться, рассказ Филипа заставил меня вновь пережить эти страшные дни. – Она посмотрела сквозь колеблющееся пламя свечи на Филипа, который с невинным видом пожал плечами.
В глазах Моники промелькнул недоверчивый огонек, а в уголках маленького рта наметилось что-то вроде улыбки. Это, видимо, означало, что женщина видела за рассказом сына нечто, что он утаил.
– Ужин был отличный, мама, – вдруг сказал Филип, вставая из-за стола. – Если ты позволишь, мы удалимся. Я обещал Анне короткую прогулку по твоему саду. Вы извините нас?..
– Тогда идите. Сегодня очаровательный вечер для прогулок. Позже зайдешь ко мне пожелать спокойной ночи?
– Да, конечно.
Филип выдвинул кресло Анны, и она тоже встала.
– Если я не увижу вас сегодня вечером, дорогая, – сказала Моника, – до свидания. Встретимся утром за завтраком. Надеюсь, вам будет удобно спать.
– Я уверена. Благодарю вас.
Прежде чем выйти из столовой, Филип обратился к Анри: – Братец, не заглянешь ли в библиотеку на бренди… ну, скажем, через час?
– Конечно.
Когда Филип и Анна ушли, Анри выразительно посмотрел на мать, лукаво подняв бровь:
– Ты что-нибудь знаешь, мама?
– Нет, Анри, но предполагаю, что до конца сегодняшнего вечера один из нас что-то определенно узнает.
– Как вы могли сочинить такую небылицу? – спросила Анна, укоризненно глядя на Филипа.
Они остановились в саду возле шеста из кованого железа с висячим керосиновым светильником. Такие же фонари горели вдоль всей прогулочной дорожки. Янтарный свет падал на Анну сзади, отбрасывая ее тень с радужно-золотым отливом на небольшой пруд. Ослепительное сияние звезд, лившееся с темного неба, отражалось в лазури ее глаз, и Филипу чудились в них то ли колючие искры осуждения, то ли смешинки прощения. Он подозревал, что скорее первое. Он уже немного изучил Анну.
– Я не могла поверить своим ушам, когда вы рассказывали все это вашей матери, – продолжала она. – Как вы могли так ужасно исказить действительность? С какой легкостью вы лжете, Филип. Вот уж действительно талант!
– Вы правы, Анна, – согласился он, глядя на сверкающую золотом прядь волос у нее на плече. – Это была убийственная ложь. – Он еле сдерживал себя, так хотелось ему взять эту прядь и обернуть вокруг пальца. Но он понимал, что это будет весьма не ко времени. – Хорошо, завтра открою ей всю правду, – объявил он. – Расскажу, как вы с вашим неуемным фантазером-дядюшкой разъезжали по городам. Пусть она послушает, как вы притворялись слепой, чтобы собирать пожертвования от сочувствующих граждан. А потом на вас свалилось настоящее несчастье. Пусть она узнает, что вас обвиняют в убийстве одного из самых преуспевавших бизнесменов в Кейп-де-Райве. Что поэтому вы спрятались в моей каюте и мы путешествовали вместе много миль по реке, нарушая закон и увиливая от властей. Почему бы не поведать ей, что за вами охотятся два негодяя, которые не, остановятся ни перед чем, чтобы получить пять тысяч долларов в награду за вашу голову? Так лучше? Я думаю, маме это ужасно понравится, а если нет, то по крайней мере она оценит честность.
Выслушав этот саркастический монолог, Анна наградила Филипа уничтожающим взглядом.
– Вам бы только иронизировать, – сказала она. – Если б вы только знали, Филип Бришар, как мне хочется стереть эту ехидную улыбочку с ваших губ!
– Так сотрите же! – последовал дерзкий ответ. – Сотрите ее поцелуем. Разглаживайте ее своими губами, пока у меня не станет ни сил, ни желания досаждать вам. Мое поведение всецело в ваших руках.
О да, он был великий мастер! Анна уже с трудом удерживала ледяную суровость во взгляде, а через несколько секунд и вовсе растаяла. И тогда на лице ее вспыхнула улыбка, такая же яркая, как звездное небо над ними.
– Вы несносны! – воскликнула Анна. – Я имела в виду совсем другое. Ведь можно было бы придумать нечто среднее между правдой и тем вымыслом. У меня бы язык не повернулся сказать вашей матушке такое. Это определенно.
– Вот как? А что бы вы могли сказать ей, Анна? Такая постановка вопроса еще больше развеселила ее.
Смех сорвался с ее губ точно звон серебряного колокольчика.
– Я бы сказала ей, что я племянница герцога Виндзорского и путешествовала по Америке с компаньонкой, которая сбежала с парохода с каким-то шулером, оставив меня на мели, совершенно беспомощную, и что нашелся только один джентльмен, оказавший мне поддержку. Вот!
– Ваша история мне нравится намного больше моей, – признался Филип. – И знаете почему? Потому что после вашего обвинения я уже забеспокоился, что вы уедете предельно правдивой девушкой, и мне не понравится новая, добродетельная Анна.
– Я кажусь вам очень плохой. Это правда, Филип? Именно таковы ваши впечатления обо мне?
– Вот здесь вы ошибаетесь, Анна. Вы ничего не знаете о моих впечатлениях. Могу только сказать, что они удивительно захватывающи и приятны. И эти впечатления заполонили меня целиком.
Откровение Филипа ошеломило Анну, и он мгновенно воспользовался своим преимуществом. Прежде чем она успела опомниться, его рука обвилась вокруг ее талии и губы обжигающе коснулись ее губ. Быстрым, горячим и жадным поцелуем он только распалил себя.
Она же только растерянно хлопала глазами, пока его пальцы двигались к ее локтю. Ее безучастность заставила его, прервав поцелуй, заглянуть ей в глаза. И в этих глазах он увидел не страсть, а недоумение…
– Ну что, будем возвращаться? – вдруг сказал он, поворачиваясь к дому. – Матушка постоянно говорит, что вечером в саду можно простудиться, хотя лично мне это не грозит.
Филип с Анри уединились в библиотеке.
– Это все? – спросил Анри, когда Филип закончил рассказ.
– Думаю, что все. Так по крайней мере я услышал эту историю от Анны. И я верю ей.
– К сожалению, от твоей веры мало что зависит. Это судья будет решать, верить или не верить. Только он правомочен выбрать версию убийства. А если, безутешная вдова подкрепит свою версию щедрым вознаграждением?.. Кроме того, существует оголтелый свидетель, готовый доказать вину Анны.
– Ба! – фыркнул Филип. – Это Джейк Финн? Нашел свидетеля! Кто станет принимать всерьез это ничтожество? На нем написано, что он слабоумен с рождения.
– Может, и так, но он присутствовал там. И никого другого не было, за исключением, разумеется, жертвы… и обвиняемой.
– Значат ли твои слова, что у Анны нет шанса?
– Я этого вовсе не говорю. Я могу только сказать, что Анна нуждается в хорошем адвокате и, к счастью для нее, он у нее есть.