ящаяся арматурой бетонная балка, размозжившая своим чудовищным весом все, что ниже пояса. Жирные кровяные потеки на сером бетоне... Вязкая, напитавшаяся пылью кровь, густеющая на глазах. Чудовищный цементный раствор, для строителей из фильмов ужасов. Андрея ощутимо передернуло. Кто эта девушка? Откуда взялась здесь? Почему назначенная богомерзкой колдунье кара настигла ее? Ах да, обрушились потолки... Он сам рассчитывал на это, надеялся, что это окажет дополнительный поражающий эффект. Выходит она жила над салоном колдуньи. Как он мог не подумать об этом, когда закладывал взрывчатку? Почему не сообразил тогда, что пострадают невинные? Выходит эта кровь теперь на нем? На нем? На том, кого сам Господь избрал орудием своего отмщения? Может ли такое быть? - Ироды поганые... - вновь прозвучал рядом шамкающий старческий голос. И отвечая ему, а больше другому, тому, что звучал где-то внутри него самого, Андрей выкрикнул во всю силу легких: - А поступающий по правде идет к свету, дабы явны были дела его, потому что они в Боге содеяны! Люди испуганно шарахнулись в стороны, но он не обратил на них никакого внимания. Они не стоили того, чтобы на них отвлекаться, они были всего лишь жадной до зрелищ, тупой, вечно жующей биомассой. Им не было нужды что-то говорить, что-то объяснять, или доказывать, вообще не стоило тратить на них силы и слова. Но он все же повторил, уже повернувшись спиной к месту взрыва и глубоко вдохнув ядовитый парящий аммоналом дым: - Потому что они в Боге содеяны! В Боге! Толпа расступалась перед ним, беспрепятственно пропуская сквозь себя, и он шел, гордо вскинув голову, принимая испуг людей как непреложную данность. И даже когда где-то вдалеке надсадно завыли сирены, он лишь слегка ускорил шаг, понимая, что время у него еще есть. До приезда тех, кто действительно мог представлять собой опасность еще много времени... Люди смыкались вслед за ним, искоса поглядывая вслед, впрочем тут же о нем забывая. Искореженный дом и труп раздавленной девушки занимали их куда больше, чем странные слова, невзрачно одетого паренька. Общее мнение о нем весьма коротко и точно выразил, давно не бритый работяга, воняющий на несколько метров вокруг себя мощным сивушным перегаром: - Епнулся, пацан с перепугу! Бывает... Мансур удобно откинувшись в мягком офисном кресле, прикрыл глаза. Полумрак, прорезаемый беспорядочным мельтешением ярких огоньков перемигивающихся между собой игровых автоматов давил на зрение, клонило в сон. Однако спать нельзя, он на дежурстве и пусть по дневному времени зал почти совсем пуст, но ответственность, лежащая на его плечах, от этого вовсе не становится меньше. Если вдруг заглянет кто-нибудь из старших и застанет его дремлющим, то ой-ой как не поздоровится. Хоть бизнес у них почитай семейный и все кто кормится с этих автоматов между собой родственники, но и по-родственному спросят так, что мало не покажется. Это у гасков принято взять на работу друга, или знакомого, чтобы он потом, прикрываясь твоим же именем, ничего не делал и только зря получал деньги. У чеченцев не так, родная кровь налагает только большую ответственность. Подвести или обмануть чужого, скорее уж доблесть, чем проступок, но не оправдать доверия своего - нет тяжелее преступления. От того и Мансур, даром что всего три месяца как приехал из родного села в горной части Чечни и еще не совсем обвыкся в полном суеты, снующих туда-сюда машин, спешащих по своим, непонятным делам гасков городе, но уже старается вовсю помогает чем может старшим, и, похоже они им довольны. Вот и должность у него уже важная - смотритель зала. Доверяют пока, правда, только самые легкие, дневные дежурства, когда посетителей совсем мало. Ну да это ничего, он еще себя покажет, и тогда обязательно оценят, дадут повышение, а значит придут к нему и деньги, и уважение соплеменников, и почет. Мансур, почувствовав, что сладкие мечты вновь начинают уносить его в сон, резко выпрямился, встряхнулся, оглядев зал. Вроде все было в порядке: ряды автоматов по-прежнему зазывно мигали россыпью огоньков, из скрытых по углам динамиков лилась мягкая ненавязчивая музыка, а единственный посетитель все так же сидел, тупо уставившись на окошечки однорукого бандита. Если не глядеть на часы никогда не поверишь, что на улице самый разгар хлопотного рабочего дня, ярко светит солнце и шумным потоком текут по рекам-улицам люди и машины. В зале игровых автоматов свой мир и свое течение времени. И часы, кстати, здесь допускаются только те, что на руке у клиента, никакого больше напоминания о времени. Размеренно бегущие стрелки часов - первый враг, мешающий клиенту забыться и полностью отдаться игре. Потому и окна наглухо заделаны черными драпировками, чтобы изнутри не понять день сейчас на улице, или ночь. Ничто не должно отвлекать, ничто не должно напоминать о существовании за стенами зала другого мира с его проблемами и обязательствами. Клиент должен полностью погрузиться в игру, забыв обо всем на свете. И тогда он оставит в казино максимум денег, в идеале все, что есть у него с собой. А может и больше, игра под залог часов, золотых украшений, мобильных телефонов, тоже приветствовалась. Глупые урыски наивно верили, что вот сейчас им вдруг повезет. Начинали с того, что наудачу ставили сотню рублей, а кончали тем, что продавали украшения своих жен и дочерей, а то и их самих за возможность еще раз попробовать отыграться. За три месяца работы Мансур уже навидался таких, напитался к ним брезгливым презрением, и научился не испытывать в подобных случаях ни сочувствия, ни жалости. Гаски были глупы, жадны и трусливы. Они не стоили того, чтобы настоящие чеченские мужчины удостаивали их жалкие проблемы своим вниманием. "Овец нужно стричь, - усмехаясь, говорил в таких случаях дядя Аслан, самый главный владелец этого зала. - Русский баран - самый глупый баран в мире. Даже настоящий баран не отдаст свою овцу. А русский приведет тебе и жену, и дочь, и сам будет твоим рабом. Очень глупый, очень трусливый". Мансур был согласен с каждым произнесенным словом, именно так все и происходило. Сам не раз видел. Правильно говорят старики, тот, кто ест свинину, сам превращается в трусливую, грязную свинью без чести и совести. Вот и русские всего лишь презренные свиньи, самим Аллахом предназначенные быть рабами для настоящих мужчин и воинов. Ни сам Мансур, никто из его родственников на игру не подсели. Чеченцы точно знали, что деньги можно заработать трудом, еще лучше и почетнее, отнять у того, кто их заработал, или получить от него обманом, но никогда нельзя деньги выиграть, взять откуда-то просто так, не прикладывая никаких усилий. Так просто не бывает. Только русский дурак может поверить в такую глупую сказку. Потому и всевозможные казино чеченцы считали именно тем, чем они на самом деле и были - приятно щекочущим нервы аттракционом, на котором можно пустить пыль в глаза окружающим, просто выбросив деньги, которых не жалко, но даже в дурном сне ни одному чеченцу не пришло бы в голову идти в такие места специально чтобы выиграть деньги. Нет уж, не хочешь работать, так пойди и силой возьми то, что тебе нужно. Не хватает сил - примени хитрость. Но уж никак не сиди, дожидаясь, что удача сама свалится с неба. В этом и было основное отличие между настоящими мужчинами и вонючим свиным салом. Мансур внимательнее присмотрелся к единственному посетителю, решившему испытать удачу в неурочное время. Он знал его, точнее видел здесь уже не в первый раз. Невысокий интеллигентного вида мужчина в очках с толстыми стеклами уверенно шел по давно проторенной многими его соплеменниками дорожке, проигрывая все большие и большие суммы, проводя в зале все больше и больше времени. В последние дни он уже приходил по несколько раз за Мансурову смену, видимо, окончательно проигравшись, отправлялся на поиски денег, а наскребя на новую ставку, тут же возвращался обратно к вожделенным автоматам. Насколько мог судить Мансур, выигрывал очкарик редко и все больше по мелочи, проигрыши же его день ото дня росли. Вот-вот должен был наступить тот момент, когда он потратит все свои деньги, а заодно и деньги тех друзей и знакомых, что по глупости решатся дать ему в долг. И тогда он придет к Мансуру, будет плакать, валяться в ногах, просить принять вместо ставки украденные из дома вещи... Так уже бывало много раз и Мансур с легкостью мог предсказать дальнейшее развитие событий. Хоть ему и едва сравнялось двадцать лет, Мансур был гораздо мудрее, разменявшего пятый десяток гаска. И тот факт, что молодой чеченец из-за громыхавшей на протяжении многих лет в республике войны не сумел даже закончить школу, а за плечами очкастого было полноценное высшее образование, ничего не мог изменить. Потому что любой чеченец легко заткнет за пояс любого русского академика по части житейской мудрости, хватки и умения приспосабливаться к условиям чужого, живущего по чуждым законам мира, точнее даже не приспосабливаться, а менять его под себя, зубами выгрызая свою собственную нишу во враждебном окружении. Подозрения Мансура полностью оправдались. Уже почти полчаса прошло с тех пор, как мужчина сделал последнюю ставку, в очередной раз оказавшуюся проигрышной. С тех пор он просто сидел, тупо уставившись на весело скачущие, зазывно мигающие огоньки однорукого бандита. Так дело не пойдет, проигравшийся клиент - плохая реклама для