У него из головы не выходили слова Джека Пайпа: он как-то насолил Старцу, но как? Марк никогда не забредал в лес настолько далеко, и в целом, даже не особенно верил в существование вендиго. Вряд ли он мог как-то оскорбить своим неверием: зло просто существует, вне зависимости от того, веришь ты в него или нет. Точно так же ты можешь не верить в платежи по кредиту, но раз в месяц нужная сумма всё равно будет отправляться на счет банка. Быть может, Джек Пайп говорил, что Марк чем-то насолил Сэму? Но чем?
Он не был виноват, что нравился Кире в школе. Да и было это тысячу лет назад. Выбрала-то она всё равно Сэма. Ещё тогда, на выпускном. Впрочем, Марк ничего ей и не предлагал, так что сомнительный это был выбор. Ему бы тогда и в голову не пришло.
Теперь Кира сидела на пассажирском сиденьи арендованной им машины, и молчание, повисшее в салоне, было почти неуютным, колющим. Она явно думала не о Марке… а о чём? О том, куда они едут? О том, как трудно будет ей смотреть на Сэма, жизнь которого могла ещё оборваться? Вытащив из кармана телефон, Марк подключил его к магнитоле через USB и прощелкал несколько песен, находя одну из последних записей в студии, которую прислал ему Брендон. Вопросительно глянул на Киру.
— Ты не против, если я включу послушать, что ребята намутили в студии?
Ещё пару дней назад Брендон сбросил ему демо, записанное за пару дней до его отъезда — просто наброски новой песни, которую они планировали довести до ума на студии у Никки. Теперь Марку было стыдно, что из-за убийства Виктора, возвращения Сэма и поездки в резервацию он так ещё и не послушал песню.
— Нет, конечно, — пожала плечами Кира. — Это ведь твоя машина.
И вот как с ней общаться? Марк чувствовал себя не в своей тарелке. В тот вечер, когда вернулся Сэм, Кира немного раскрылась, но сейчас опять спряталась за своей броней, будто и не признавалась Марку в своих страхах. Быть может, ему стоило поделиться с ней своими мыслями, чтобы она поняла, что не одна опасается Сэма, но не навредило бы ей это ещё сильнее? И могло ли ли быть хоть одно правильное решение?
Марк щелкнул на кнопку PLAY. Просто чтобы отвлечься на музыку и перестать… перестать думать.
Сначала из динамиков раздалось неловкое покашливание Брендона, потом — гитарные аккорды, складывающиеся в тихую, мягкую мелодию, не очень свойственную для их хард-рок группы, но вполне подходящую для бонус-трека к альбому — например, для издания в какой-нибудь Японии. Брендон, любящий простые песни, по стилю напоминающие восьмидесятые с их ого-го-го и э-ге-гей, не очень хотел записывать её, но Марк настоял. Он и сам не знал тогда, почему. Но сейчас, прислушиваясь к гитарным переборам и легкой, едва слышной перкуссии… к аккордам, которые могли бы быть клавишными, если бы у них был клавишник, он думал, что уже тогда прочувствовал и нашел свою песню.
Вдоль позвоночника у Марка пробежали мурашки. Он едва сдержался, чтобы не свернуть на обочину шоссе, ведущего в Бангор, и остановиться, чтобы дослушать запись до конца.
Somewhere in time the truth shines through
And the spirit knows what it has to do.
Somewhere in you there’s a power with no name —
It can rise to meet the moment and burn like a flame.
And you can be stronger than anything you know…
Он не знал, есть ли в нём та сила, о которой твердил Джек Пайп и в которой так был уверен его дед, но точно знал, что даже если эта песня никогда не увидит свет, она всегда останется его собственной. Спрятанной глубоко в душе. Ждущей своего часа. Джек сказал ему найти свою песню, но, кажется, Марк уже нашёл её — песню о надежде и вере в себя, об умении найти силы для борьбы, даже если кажется, что их больше нет. И о необходимости держаться за то, что делает тебя — тобой.
Для Марка это всегда была музыка. Он знал, что может потерять всё, но пока у него оставалась возможность играть на гитаре и нести в мир свою музыку, он был уверен, что не сломается.
Кира смотрела в окно, на проносящиеся мимо заснеженные деревья, на сугробы и столбы с линиями электропередач, но даже по наклону её головы Марк понимал: она слушает.
— Это твоя песня? — спросила она тихо.
Марк кивнул. Он написал её за пару месяцев до отъезда в Мэн, ещё не зная, что к Сэму возвратились его старые страхи, и что придется вернуться, чтобы лицом к лицу встретиться с прошлым. Мелодия сама родилась у него в голове, а текст наложился позже, но они шли из сердца. Принадлежали только ему.
— Красивая, — Кира едва заметно улыбнулась. — Ты и в школе сочинял песни, я помню.
Она помнила. Почему-то мысль об этом тонким лезвием пронзила Марка, заставив почти что поперхнуться воздухом. Отчего так вышло, что Кира помнила о нём такие вещи, а он, уехав из города, почти забыл о её существовании?
— Правда? — он прокашлялся. — Я уже мало помню о школе.
Кира пожала плечами.
— Будто ты не знаешь, что был едва ли не единственным гитаристом на всю школу. Трудно было не заметить.
Она упорно делала вид, что не испытывала к нему никаких чувств. Марк никак не мог понять, задевает его это или, наоборот, позволяет ещё как-то сохранять видимость, что ему ничего не известно. Покосившись на тонкий профиль Киры — высокий лоб, прямой нос, мягкие губы и изящный подбородок, — он подумал, что мог бы разглядеть в ней всё это ещё в школе, если бы дал себе труд присмотреться. Как бы смеялся Денни, услышав это!
— Ну, сейчас я играю гораздо лучше, — Марк улыбнулся.
— Не сомневаюсь, — Кира кивнула на подключенный к USB мобильник. — У меня ещё есть уши.
Марк рассмеялся.
— Не сомневаюсь, — ответил он ей в тон, и ему показалось, что напряженность, не уходившая из разговора с самого момента, когда они сели в машину, разбилась со звоном.
Песня уже переключилась на другую: рандомайзер предпочел Scorpions, и Кира даже принялась тихонько подпевать старому хиту «No one like you»; выходило у неё не очень чисто, но Марку не хотелось поморщиться или попросить её замолчать. Лучше так, чем напряженная тишина. Они направлялись в Бангор, им предстояло увидеть Сэма, и быть может, им была нужна эта передышка.
Музыка прервалась. На экране засветилось имя Маргарет.
Кира прекратила мурлыкать себе под нос и снова отвернулась к окну. Возможно, чтобы не мешать разговору. Возможно, чтобы показать: ей всё равно. И Марку почудилось, будто между ними что-то важное снова оборвалось. Он потер лоб ладонью и, потянувшись, отключил звонок Маргарет.
Не стоит говорить за рулем.
*
Разумеется, оказавшись в больнице, Марк перезвонил Маргарет. Кира ходила по коридору взад и вперед, ожидая лечащего врача Сэма.
— Привет, — Маргарет ответила на звонок почти сразу. — Ты сбросил вызов?
— Привет, — отозвался он. — Я был за рулем, ехал в Бангор. Нужно поменять билет на самолет, а приложение авиакомпании не работает, — он понятия не имел, почему соврал своей девушке, но может быть, это было и к лучшему. Вся история, что разворачивалась сейчас на глазах, не укладывалась в короткий телефонный разговор.
— Поменять? Ещё раз? — в голосе Маргарет явственно послышалось недовольство. — Когда ты вернешься домой?
Когда? Марк и сам задавался этим вопросом.
— Сэм попал в больницу, — понимая, что не стоит рассказывать Маргарет всю историю, он ограничился последним событием, и даже не соврал. — Я думаю остаться, пока ему не станет лучше.
— Люди часто попадают в больницы, как это касается тебя?
Она была права. Безусловно. Люди травятся, заражаются гриппом, умирают. И в большинстве случаев у них есть какие-то родственники, чтобы позаботиться о них. Маргарет знала, что у Сэма есть семья, и, разумеется, задавала вполне резонный вопрос. Как это вообще может касаться Марка?
Он не мог объяснить ей, что оставить Киру и Брайана одних — значит, возможно, обречь их на жуткую смерть. Вендиго напоминал псовых — начинал пожирать жертву ещё живой, а потом сохранял её останки «про запас», потому что летом впадал в спячку. Марк не мог объяснить, что почти уверен: Сэм превратился в жуткое чудовище из старых легенд. Маргарет всю жизнь прожила в южных штатах, пусть и не всегда — в Лос-Анджелесе, и древние индейские сказания были ей неведомы.