Марк подумал: есть вещи, гораздо страшнее смерти. Есть то, что заставляет дрожать саму смерть.
Кира смотрела на него широко распахнутыми, полными боли глазами. Возможно, она хотела услышать от него, что она справится, как же иначе? Или вообще ничего не хотела услышать. Марк думал, что Кира старается быть сильной, но у всех есть предел, и она почти достигла своего, но ещё держится, и это восхищало его в ней. И, боги, сводило с ума. За несколько дней, проведенных им в родном городе, он узнал Киру намного лучше, чем за годы их школы. Тогда он и не пытался узнать — попросту не замечал ничего, кроме гитары и своих друзей.
Идиот, что уж.
Сейчас Кира — сильная, пытающаяся сохранить рассудок в окружающем её аду, — что-то в нём цепляла и тащила, выворачивала, как давно не получалось уже у Маргарет. Возможно ли за несколько дней привязаться к другому человеку… пусть не полюбить, но влюбиться? Захотеть защитить, быть рядом, оберегать? Вытащить из преисподней, в которую превратилась её жизнь, и сделать всё, чтобы этот ад больше не повторился?
Завтра ночью он, возможно, умрет. Может, пора перестать себе врать?
Если вендиго появится в городе, то в живых не останется никого. Но Марк понимал, что ему плевать на большинство людей, живущих здесь, но зато не плевать на Брайана и на Киру. На чужую семью, к которой он привязался так, будто она была его собственной. И, кажется, он хотел бы, чтобы они были… его?
Кира ждала ответа.
— Ты скажешь ему правду, — наконец, произнес Марк. — Ты скажешь, что его отец был замечательным человеком, но его больше нет. И что Брайан должен сохранить память о нём.
Кира сморгнула слезы, поднялась с дивана. Отошла к окну, за которым негостеприимно сгущалась темнота. В этой тьме, Марк уже знал, могли таиться чудовища, но, пока Сэм лежал в больнице, им ничего не угрожало в доме. Пока что. До завтрашней ночи.
Когда он обнял Киру, она не оттолкнула его. Сомкнула руки у него за спиной, вцепилась в ткань футболки. Лбом уперлась в ключицу. Даже самые сильные люди устают нести беды на своих плечах, Марк понимал это. И молчал, путаясь пальцами в её волосах, молчал и думал, что Кире нужен островок мира посреди моря, бушующего пламенем, но не ударит ли она его по лицу, если он…
К черту. Марк осторожно отстранился, взял её лицо в ладони.
— Марк? — она, кажется, успокоилась, но теперь смотрела на него практически в шоке. А ещё…
Ещё во взгляде Киры мелькнуло и пропало что-то, на мгновение сделавшее той самой девчонкой, влюбленной в одноклассника, у которого не было ничего и никого дороже гитары. Что-то, позволившее разом сбросить десяток лет и возвратиться в день выпускного бала, когда Марк единственный раз в жизни пригласил Киру на танец, а она не отказалась. Тогда бы ему в голову не пришло поцеловать её, зато пришло сейчас.
— На выпускном я пригласил тебя на танец, — произнес он. — Сказать честно, меня тогда попросил Сэм, а я не задумывался, почему, — Марк понимал, что не стоит признаваться, что он теперь знает о её чувствах. Это всё было когда-то, а важнее было то, что пряталось за её взглядом сейчас. Внутри у Марка вдруг заскреблась уверенность, что Кира не переставала его любить, хоть и привязалась к Сэму. — Наверное, он просто боялся пригласить тебя сам и хотел быть уверенным, что мир не рухнет, если он это сделает.
— Почему ты об этом говоришь? — Кира нахмурилась, и на миг Марку показалось, что она хочет мотнуть головой и сбросить его руки.
Этого не случилось.
— Потому, что тебя нужно отвлечь? Потому, что должно быть что-то хорошее среди всего этого дерьма?
Он знал, что лукавит. Всё было сложнее и проще. Потому, что зачастую школьные медляки заканчиваются поцелуями в пустом классе или в подсобке, а тогда ему этого было не нужно.
Потому, что он хочет этого сейчас. Так, что зудят губы, и внутри всё сжимается. Так, что смотреть на её лицо становится невыносимо и сладко.
«А Маргарет? — внутренний голос пытался его урезонить. — А Сэм? Ты уже предал его однажды, хочешь предать снова? И предать Маргарет, которая поддерживала тебя всё это время? Даже если ты не любишь её больше, и просто боялся в этом признаться, заслуживает ли она этого? Вы даже ещё не расстались.»
Нет. «Нет» на все вопросы его совести. Но поцеловать Киру хотелось так сильно, что Марк послал свой внутренний голос. Неизвестно, не станут ли рождественские дни для них обоих последними. И о чем он перед смертью будет жалеть больше: о том, что сделал, или о том, что не сделал?
— Я уже не вижу ничего хорошего, — призналась Кира, возвращая его к разговору. — Мне кажется, что я бегаю по кругу, в который загнала себя сама когда-то.
Может быть, она говорила о браке с Сэмом. Или о любви к Марку, которую пронесла сквозь эти годы, хотя и думала, что давно смирилась и загнала её во тьму своей души. Марк мог бы спросить, о чем она говорит, но вместо этого он наклонился и всё-таки поцеловал её, потому что ему было это нужно. И, что важнее, было нужно ей.
Кира изумленно выдохнула ему в губы, и Марк осторожно скользнул языком в её рот, углубляя поцелуй. Кира уперлась ладонями в его грудь, то ли пытаясь оттолкнуть, то ли притянуть к себе, сжала пальцы на ткани футболки. А потом, будто мысленно посылая всё к черту, подалась вперед, обняла его за шею, вплетаясь ладонями в его волосы. Прижимаясь так крепко, будто боялась, что он исчезнет.
Марк понятия не имел, каким будет поцелуй с ней, но теперь знал точно — его обжигало изнутри, багровый туман стелился под зажмуренными веками, и он чувствовал, что летит в него, посылая нахрен и рациональность, и разум, и всё, что мешало и разделяло. Напряжение последних дней, страх за жизнь Киры и Брайана, ужас перед тем, что предстоит совершить, выплеснулись в то, о чем он прежде и не думал.
Они были нужны друг другу здесь и сейчас, когда Кира вжималась в него всем телом, и он чувствовал её небольшую мягкую грудь, и её бедра, и всю её, и хотелось чувствовать больше. Марк разорвал поцелуй, уперся лбом в лоб Киры, встречаясь взглядом с её темными глазами.
— Что мы… — начала она.
Марк покачал головой.
— Тебе это нужно. Мне это нужно, — прошептал он хрипло. — Вот и всё. Иди ко мне.
Это всё казалось слишком сложным, но стало простым, когда Кира выдохнула, подаваясь вперед. Марку почудилось, что волк на его спине, под трикотажем свитера, шевельнулся, ластясь к рукам Киры.
А потом закричал Брайан.
========== Глава девятнадцатая ==========
Комментарий к Глава девятнадцатая
Да, знаки анасази я взяла из сериала “Сверхъестественное” :)
Aesthetic:
https://sun9-25.userapi.com/c853524/v853524251/10d579/GzmaL2SXuAY.jpg
Брайан кричал и кричал.
Кира вывернулась из объятий Марка и бросилась наверх, в детскую. Крик Брайана перешел в плач. Мальчик сидел на полу под окном, съежившись в комок, и всхлипывал, дрожа, как осиновый лист.
— Я опять видел па-а-а-пу, — Брайан уткнулся лицом в Киру. — Он смотрел мне в окно-о-о!
Марк ощутил, как мурашки ползут у него по рукам и спине, а волоски на теле приподнимаются. Что-то внутри, похожее на волчье чутье, заворочалось, глухо заворчало. Опасность. Опасность. Опасность.
Ночь будет долгой.
Кира вздохнула, гладя сына по волосам. Она явно думала, что Брайану снова приснился страшный сон, второй раз за вечер, однако Марк вовсе не был в этом уверен. Вендиго в теле Сэма стремительно набирал силу, и, если он теперь мог вырываться из больницы и покрывать по воздуху огромные расстояния, это было плохим знаком. Очень плохим знаком.
— Тебе снова приснился сон, — Кира поцеловала сына в макушку. — Ты скучаешь по папе, я знаю…
— Это был не сон! — Брайан отчаянно замотал головой. — Я видел его-о! Он… он заглядывал в окно! Смотрел, и его лицо-о-о… — он снова всхлипнул. — У него были желтые глаза, и огромные зубы-ы, и… — Брайан опять разрыдался. Кира подняла его на руки, чтобы отнести в кровать.