Стены были затянуты темно-красными занавесями, ниспадавшими с центра потолка, а на низкой кушетке за столиком сидела мадам Зазет.
В ней явно чувствовалась цыганская кровь: у нее были характерные для представителей этого племени черные волосы, выдающиеся скулы и темные глаза. На ней был совершенно фантастический наряд, который можно было бы описать как турецкий с примесью испанского и не без влияния древнеегипетского стилей.
Она была увешана дешевыми побрякушками, а в ушах ее были огромные золотые кольца, свисавшие из-под платка с красными кистями, который закрывал ее темные волосы.
При появлении леди Леоны мадам Зазет развела свои смуглые руки в преувеличенном приветственном жесте. Пальцы ее, не слишком чистые, были унизаны всевозможными перстнями и кольцами, на худых запястьях звенели браслеты.
- Вы опаздываете, миледи, - произнесла она с сильным акцентом.
- Он уже здесь?
- И с нетерпением ждет, - закудахтала мадам Зазет. - У них от вас горячка, прелесть моя. Уже больше чем полчаса он пускает слюнки и дрожит от страха: вдруг вы ему откажете.
- Довольно, - резко оборвала ее леди Леона. - Вот ваши деньги.
Она положила перед цыганкой две гинеи. Мадам Зазет подняла на нее дерзкие глаза.
- Я предупредила вас прошлый раз, миледи, что буду брать больше. Три гинеи, будьте добры.
- Три! - проговорила леди Леона. - Это слишком много, и вы это прекрасно знаете.
- Вы можете обратиться к кому-нибудь другому, миледи, - ответила цыганка, пожимая плечами.
Леди Леона досадливым движением вынула из ридикюля еще одну гинею и бросила ее на стол.
- Пожалуй, я больше не приду. Мадам Зазет захихикала.
- Все так говорят, но все возвращаются. Никто не может устроить их с такими удобствами и в такой тайне, как Зазет. Вы вернетесь, миледи, если не для него, то для кого-нибудь еще.
- Не смейте разговаривать со мной в таком тоне, - приказала леди Леона.
Она направилась к двери в дальнем конце комнаты-шатра. Только хорошее знание этого помещения позволило ей безошибочно найти этот ход. Но уже дойдя до двери, Леона вернулась.
- Раз вы столько берете, - сказала она, - можете для разнообразия по-настоящему погадать. Ответьте мне на один вопрос: я получу, что хочу?
Откинув голову, цыганка захохотала:
- Все вы, знатные дамы, одинаковы: всегда хотите получить за свои деньги что-то лишнее! - не переставая смеяться, заявила она. - Ну что же, вы ведь клиентка хорошая, я сделаю это для вас. Я уже говорила: вы получите от жизни то, что хотите - деньги, ведь вы жаждете их, так ведь? - и высокое положение. Чего еще желать такой женщине, как ваша милость?
- Вы уверены, что я получу и то, и другое? - настоятельно переспросила та.
- С вашей внешностью это совсем нетрудно, - ответила цыганка. - Но, может, ваше тело требует чего-то другого?
Опять зазвучал ее насмешливый хохот, но на этот раз леди Леона с гневом отвернулась и, выйдя через потайную дверь, с шумом захлопнула ее за собой.
Теперь она очутилась перед узенькой винтовой лестницей, ведущей на второй этаж. Приподняв подол платья, она быстро поднялась наверх и открыла дверь.
Когда она вошла, со стула у камина поднялся мужчина.
- Ты опоздала, - непримиримо сказал он.
- Мне очень жаль, но я ничего не могла поделать, - ответила леди Леона.
Она остановилась на пороге переполненной безделушками комнаты с розовыми занавесками и взглянула на того, кто ее дожидался.
Это был великолепный мужчина. Его почти двухметровое, широкоплечее, мускулистое тело как нельзя более выигрышно смотрелось в мундире драгуна гвардии Ее Величества.
Он был красив чуть грубоватой мужской красотой, и в нем ощущалась какая-то животная, плотская сила, которая была как вызов для любой женщины, видевшей его.
- Иди сюда, - приказал он остановившейся у дверей леди Леоне.
- Ты просишь или приказываешь? - осведомилась она с улыбкой.
- Ответ тебе известен, - грубо сказал он. - Ты заставила меня ждать.
- Но ты пришел слишком рано! - возмутилась она.
- Эта старая ведьма внизу сказала тебе, ведь так? Ну что же, я хотел видеть тебя и не сомневаюсь, что тебе не терпелось попасть сюда не меньше, чем мне.
- Ты невыносимо самоуверен, Джервис, - пожаловалась леди Леона.
- Ничуть: ведь стоит мне только поманить пальцем, и чистокровные кобылки вроде тебя так и бегут ко мне.
- Боже, как я ненавижу, когда ты так разговариваешь! Я не знаю, следует ли мне оставаться.
Он не ответил, а только взглянул на нее, как будто что-то прикидывал в уме, и выражение его глаз заставило ее броситься к нему.
- Джервис, Джервис, мы теряем время! - вскричала она. - Поцелуй меня! Ты же знаешь, как я мечтала быть с тобой!
Леона подняла к нему лицо, а он протянул руки и сжал ее плечи с такой силой, что она невольно чуть поморщилась.
- Это правда? - спросил он низким голосом.
- Ты же знаешь, что да, - ответила она, и губы ее полуоткрылись.
Он притянул ее к себе, и их уста слились. Он целовал ее грубо, властно, но через мгновение отпустил, резко проговорив:
- Сними эту проклятую шляпку и дай мне посмотреть на тебя. Ты волнуешь меня, Леона, но я тебе не доверяю. Ты встречаешься со мной здесь - тайно, вдали от всех - но не позволяешь мне приходить к вам в дом.
- А какой в этом был бы смысл? - спросила леди Леона, повинуясь его приказу и снимая шляпку.
Отбросив ее на стул, она протянула к Джервису руки.
- Не надо разговоров, - прошептала она. - Целуй меня, люби меня - зажги во мне пожар!
Вот чего я от тебя хочу.
- Это все, чего ты от меня хочешь, - сказал он сурово. - Ты околдовала меня, Леона: когда я с тобой, мысли мои теряют связь. А когда тебя рядом нет, я понимаю, что ты просто используешь меня. Я нужен тебе в качестве любовника, но не гожусь в качестве мужа. Это правда, не так ли?
- Перестань мудрствовать, Джервис, - устало проговорила леди Леона. - Тебе прекрасно известно, что мы ведем разную жизнь. Я никогда не скрывала от тебя, что должна выйти замуж за человека богатого. Мы бедны. А, ты улыбаешься! Мой отец, может, не кажется тебе нищим, но на твой жалкий доход и уличная кошка не проживет, не говоря уже обо мне. Ты же знаешь, что я не смогу жить в бедности, забытая всеми.
- Ты не раз мне об этом говорила, - с горечью отозвался драгун.
- Я должна стать богатой! - объявила леди Леона. - По-настоящему богатой! Мне нужны драгоценности, многочисленная прислуга, я должна бывать в обществе принца, вызывать всеобщее восхищение и поклонение, иметь вес в свете.
- А тот, кто даст тебе все это - сможет ли он дать и то, что даю тебе я?
Она взглянула на него, и лицо ее смягчилось.
- Ах, Джервис, ты же знаешь, что никто не может разбудить во мне такое необузданное волнение любви, трепет от того, что мы вместе, близко-близко.
- Это не любовь, - ответил ей Джервис. - Может, ты и думаешь, что это любовь, Леона, потому что ты испорчена светом, которому важен не сам человек, а то, чем он владеет.
- А я тебе важна?
- Тебе прекрасно известно, будь ты проклята, как ты мне важна, хрипловато проговорил тот. - Но даже когда я обнимаю тебя, я знаю, что сколько бы я ни давал тебе себя, как бы я тебя ни волновал и какое наслаждение ни дарил тебе, тебе этого мало. Ты алчная, Леона, алчная, и эти твои цепкие ручки могут насухо выжать сердце человека и не дать взамен ничего.
В ответ леди Леона обвила руками его шею и притянула к себе его лицо.
- А разве это ничего? - спросила она, и он ощутил ее губы: голодные, властные, страстные и покоряющие.
Он прижал ее к себе, осыпая грубыми, жестокими поцелуями, заставляющими ее прижиматься к нему все теснее и теснее, пока наконец, тихо вскрикнув, она не откинула назад голову.