Сильвина никогда не испытывала ревности, несмотря на то, что мать была для нее всем. Казалось справедливым, что Клайд получает все, а она - то, что удается сэкономить.
- Он мужчина, - говорила Сильвина Бесси. - Ему важно показать себя в кругу друзей.
Они с Бесси были готовы обходиться практически без всего, лишь бы Клайд мог посещать балы и ассамблеи, рауты и маскарады, на которые бывал приглашен почти каждый вечер. И даже когда Сильвина получала приглашения ехать с ним, у нее не было желания сопровождать его: она рада была оставаться дома, чтобы читать и заниматься - иногда до поздней ночи.
- Зачем вы утомляете глаза? - бывало, спрашивала ее Бесси.
- Это испанский, - отвечала Сильвина. - Я начала его забывать. Дай-ка сообразить: да, в 1796 году, семь лет назад, Испания объявила Англии войну, и нам пришлось уехать из посольства в Мадриде. Помню, в какой ярости был отец: он был так зол, что даже не мог отдавать приказаний.
Она улыбнулась.
- Это мама позаботилась о том, чтобы все вещи были собраны, а я ей помогала, потому что говорила по-испански лучше нее.
- Вряд ли вам снова понадобится испанский, мисс Сильвина, раз там заправляет Наполеон.
- Наполеону не править вечно, - ответила Сильвина, и в голосе ее прозвучали пророческие нотки.
Ответ Бесси насмешил ее. Та, фыркнув, проговорила:
- Мир полон выскочек, и в нем не находится места приличным людям.
- Это ты, конечно, о себе, Бесси, - заметила Сильвина с насмешливыми искорками в глазах.
- Ну, если я не приличный человек, то хотела бы знать, кто тогда?
Теперь Бесси пыталась отвлечь Сильвину от дурных предчувствий, связанных с ожиданием визита мистера Каддингтона, но та не поддавалась ее уловкам.
- Я терпеть не могу, когда он приходит в наш дом! - заявила девушка. - Мне противно видеть его среди вещей, принадлежавших маме. Даже после его ухода кажется, что в гостиной остается запах его мерзких сигар.
- Чему быть, того не миновать, мисс Сильвина, - сурово сказала Бесси. Христос терпел и нам велел. Вы сказали, что должны терпеть его ради мастера Клайда. Так что толку терзаться, пока он еще не пришел? Выведите Колумба в сад. Его лапа почти зажила.
- Да, я так и сделаю, Бесси, - ответила Сильвина, оживившись. - Как чудесно будет, когда он совсем выздоровеет и мы сможем снова гулять в парке!
Она подхватила Колумба на руки, прижавшись щекой к его шелковистой головке.
- Идем, мой бедный раненый вояка, - сказала она. - Погуляем по солнышку, представляя себе, что мы в лесу.
. Голос Сильвины смягчился, и старая Бесси, наблюдавшая за ней, затаила дыхание при виде того, каким прекрасным стало внезапно просиявшее личико девушки.
А та уже исчезла, сбежав по ступенькам, спеша в небольшой, полный цветов сад, принадлежавший всем жителям Куин-Уок.
Там, среди кустов, цветов и деревьев, Сильвина потеряла счет времени.
Она вспоминала, что чувствовала, находясь в греческом храме, живо представляя себе внимательный взгляд сэра Юстина, взгляд серых и уверенных глаз человека, которому - она знала это - можно доверять. Но все же иногда мелькавшее в них выражение заставляло ее сердце колотиться в груди с такой силой, что трудно было дышать.
Девушка почти видела его в сияющих доспехах и шлеме с плюмажем - облачении странствующего рыцаря.
- Сэр Юстин...
Прошептав его имя, она вспомнила, что время идет и вот-вот явятся гости.
- Пойдем, Колумб, - сказала она псу, сидевшему на траве у ее ног, - тебе уже пора обедать.
Она подхватила его на руки и, шепча какие-то ласковые слова, понесла через улицу к дому.
Такой маркиз и увидел Сильвину: солнце сияло на ее светлых волосах, муслиновое платье развевалось на ветру, голова заботливо склонилась к песику, лежавшему у нее на руках.
Он осадил лошадей, кинул груму поводья и спрыгнул с фаэтона.
- Поводи лошадей, Джон, - приказал он и поспешно пошел по тротуару.
Сильвина уже поднималась по ступеням, когда он поравнялся с ней.
Услышав чьи-то шаги, она равнодушно взглянула в его сторону - и ей показалось, что сердце замерло у нее в груди.
- Вы!..
Она с трудом выговорила это коротенькое слово.
- А вы надеялись, что сможете от меня скрыться? - спросил маркиз.
- Я не знаю.., что... - невнятно начала Сильвина.
- Не войти ли нам? - негромко предложил он.
И не успела она сообразить, что происходит, как уже вошла в дом, и маркиз закрыл дверь изнутри.
Лишившись дара речи, она шла перед ним по узкой лестнице в гостиную, расположенную на втором этаже.
Он снова повернулся, чтобы закрыть за собой дверь, заметив, что она отступила в дальний конец гостиной. Комната эта произвела на него впечатление обставленной с идеальным вкусом.
Сильвина опустила Колумба на его подушку. Наблюдавший за ней маркиз подумал, что ни в ком прежде не встречал такой грации.
- Как вы.., н-нашли меня? - наконец выговорила она.
- Почему вы убежали?
- Я хотела.., никогда больше вас не видеть.
Улыбаясь, он приблизился к ней.
- - Вы и вправду думали, что это возможно? - спросил он. - Вы должны были понять, что судьба предначертала нам быть вместе - а никто не должен пытаться избежать того, что ему предначертано.
- Я не могу понять.., как вы меня нашли, - сказала Сильвина, не глядя на него, - но, пожалуйста, вы должны уйти.., сейчас же.., немедленно.
Маркиз не отвечал, и Сильвина сказала:
- Забудьте меня.., забудьте, что мы встречались.
- Но разве это возможно - после того, что произошло вчера? Или вы уже забыли, Сильвина, наш поцелуй?
Румянец яркой волной залил ее щеки. На долю секунды она вскинула на него взгляд, потом ресницы ее опустились.
- Это было нехорошо и не.., нескромно, - запинаясь, проговорила она.
- Это было чудесно, - поправил он ее. - Чудо, недоступное описанию, мгновение, прекраснее которого я не знал.
Сильвина дрожала, не поднимая глаз.
- Я имею самонадеянность думать, что я - первый мужчина, коснувшийся ваших уст. Это правда?
- Конечно, это.., правда. - Ответ прозвучал почти яростно.
- Тогда, дорогая, почему вы пытаетесь прогнать меня прочь?
Она отвернулась к камину и обеими руками ухватилась за каминную полку с такой силой, что он увидел - пальцы ее побелели.
- Я.., выхожу замуж, - проговорила она так тихо, что он еле расслышал ее.
На минуту эта фраза заставила маркиза замолчать. Потом, подойдя ближе, он сказал:
- Вы выходите замуж - и все же вы влюблены.
- Нет, нет, это.., не правда, - быстро откликнулась она.
- Тогда почему вы дрожите, когда я рядом? Ведь это не страх. Сильвина, так почему же так бьется ваше сердце?
Маленькая рука легла на грудь, будто стараясь утишить бушующую в ней бурю.
- Почему, - продолжал спрашивать он, - дыхание так быстро вырывается из ваших полуоткрытых губ? И почему ваши глаза сияют, как звезды - разве не любовь горит в них?
- Нет! Нет! - запротестовала она. - О, пожалуйста.., умоляю вас.., не заставляйте меня.., так чувствовать...
Это был крик ребенка.
Тогда маркиз сказал:
- Посмотрите на меня. Сильвина. Качая головой, она отвернулась от него.
- Посмотрите на меня, - приказал он. Она не двигалась. Тогда он положил пальцы ей под подбородок и повернул к себе ее личико.
- Посмотрите на меня, посмотрите мне в глаза и скажите, что не любите меня. И, клянусь вам, я уйду.
Алтон почувствовал, что она вся задрожала от его прикосновения. Сделав над собой усилие, девушка храбро посмотрела на него. У нее возникло странное ощущение, что он тоже дрожит.
Каждый увидел в обращенном к нему взгляде нечто столь магическое, столь волшебное, что оба застыли, завороженные.
Невозможно было сказать, сколько так прошло секунд или минут, но наконец они не выдержали напряжения. Что-то тихо и бессвязно пробормотав, Сильвина очутилась в объятиях маркиза, и он прижал ее к себе.