Убегая, она слышала, как он смеется.
Это был смех человека, которому забавно, а не досадно, потому что он уверен, что в конце концов получит то, что хочет.
***
За каретой мистера Каддингтона, запряженной прекрасными лошадьми, поднимались тучи пыли.
Карета ехала быстро, но все же ее легко обогнал сверкающий желтый каррикль, которым правил сам мистер Каддингтон, в высокой конической шляпе, сдвинутой, как он полагал, по-модному лихо. С ним сидел граф в элегантном наряде светского щеголя.
- Проклятье! - промолвил Клайд, подавшись вперед и провожая их взглядом. Меня чинно везут с тобой тут, как будто я какая-то старая дева, когда я мог бы править фаэтоном или ехать верхом на приличном скакуне.
- Но кто-то ведь должен был ехать со мной, - извиняющимся тоном сказала Сильвина. - А мистер Каддингтон настоял, чтобы Бесси ехала в карете с багажом.
- Он пытается продемонстрировать маркизу, чего можно добиться с помощью денег, - с горечью отозвался Клайд Блейн. - Но он всегда останется выскочкой, и ему это прекрасно известно.
- Это для меня слабое утешение, - ответила Сильвина.
У ее брата хватило совести смутиться.
- Мне очень жаль, Силь, честно, жаль, что я тебя в это втянул. Господь свидетель, это не моих рук дело, но что мне оставалось в этой ситуации? По крайней мере у Каддингтона есть деньги, и он готов их тратить.
- Только тогда, когда ему это хочется, - заметила девушка. - Сомневаюсь, чтобы он был для тебя щедрым зятем.
- О Боже, ну что за дела! - пожаловался ее брат. - Может, ты и считаешь меня бесчувственным, Силь, но я тебя люблю. Только ведь если я попаду в Тауэр, ты умрешь с голода, как тебе прекрасно известно. А так ты по крайней мере будешь богатой и важной дамой.
Сильвина промолчала, а он продолжил:
- Говорят, Каддингтон наверняка будет в следующем списке награжденных. Можешь быть уверена, он еще станет пэром. Если Хоксбери уйдет в отставку или Питт вернется к власти, он почти наверняка станет министром. Все в один голос твердят, что он необыкновенно талантлив и делает стремительную карьеру.
- Что-то в нем меня пугает, - очень тихо проговорила Сильвина. - Он дурной и злобный человек, я это чувствую. Я поняла это, как только его увидела.
Ее брату было явно не по себе.
- Многие женщины были бы рады заключить столь выгодный брак. Кого ты можешь встретить, пока мы живем на этих задворках? Я нашел несколько хороших друзей с тех пор, как мы приехали в Лондон, и остались еще знакомые отца, которые приглашают меня к себе. Они бы и тебя позвали, если бы ты не отказывалась от всех приглашений.
- Как я могу куда-то идти, одетая, как говорит мистер Каддингтон, в.., обноски?
- Он выразился излишне жестоко, - поспешно сказал Клайд. - Никогда ты не была в обносках, Силь, и, по-моему, ты всегда кажешься прехорошенькой. Однако должен сказать, что твои обновы тебе очень к лицу. Они действительно на самом высшем уровне.
- Заказывая их, я чувствовала себя совершенно униженной, - отозвалась Сильвина. - Я все думала, что сказала бы мама, а мадам Бертен все твердила: "Мистер Каддингтон распорядился денег не жалеть, мисс". И было что-то унизительное в том, что она не называла меня "мадам". По-моему, я не могла бы чувствовать себя хуже, если бы он покупал меня на невольничьем рынке.
- Ума не приложу, почему он не настоит, чтобы жениться на тебе сейчас же, и не покончит со всем этим.
Девушка тихо ахнула.
- Ради Бога, не внушай ему таких мыслей! Он говорит, что дожидается какого-то особого события, но я не знаю, чего именно. Только меня преследует чувство, что этот момент все ближе и ближе, и тогда мне хочется умереть.
- Ох, Силь, ну вечно ты преувеличиваешь! - рассердился Клайд. - Каддингтон тобой увлекся, это сразу видно. Больше того, он введет тебя в светское общество, к которому мы принадлежали, пока жив был отец.
- Может, тебе оно и нравится, - ответила Сильвина, - а мне - нет.
- И почему же? Неестественно, чтобы женщина думала так, как ты. Что ты имеешь против светского общества, что так его осуждаешь?
- Самонадеянно звучит, правда? - По лицу Сильвины скользнула мимолетная улыбка. - Но если ты действительно хочешь знать мой ответ, я тебе расскажу, в чем дело. Это случилось, когда мы жили в Испании, папа был первым секретарем при лорде Бате в нашем посольстве в Мадриде. Мама впервые призналась мне, что больна. У нее были боли, Клайд, страшные боли.
Голос ее звучал напряженно.
- Она не подавала вида при отце, - продолжала она, - но иногда я видела, как она бледнеет, дрожит и почти не может двигаться из-за мучительной боли.
Сильвина замолчала, на глаза ее навернулись слезы. Через минуту она снова заговорила:
- Я, бывало, умоляла маму послать за врачом, и она наконец мне сказала, что уже была у врача, и он ничем не может ей помочь. Она принимала какое-то лекарство, которое он дал ей, чтобы справляться с болью, и, делая над собой невероятное усилие, мужественно спускалась вниз, чтобы ехать в свет, и пока была с папой, все улыбалась и шутила.
Девушка прикрыла глаза, как будто для того, чтобы не видеть эту картину.
- Знаешь, - через секунду добавила она, - все говорили, что она - самое ценное достояние Британии на континенте, но никто не видел, как растрачивается ее здоровье.
- Я об этом понятия не имел, - признался Клайд.
- Тебя почти все время не было дома, - объяснила Сильвина, - сначала ты был в школе, потом - в Оксфорде. Я же была всего лишь ребенком... Но я старалась как можно больше быть с мамой, и при мне она никогда не притворялась. - Вздохнув, она продолжила:
- Боли стали намного сильнее, когда мы вернулись в Англию. Папа старался быть все время на виду в обществе, с тем, чтобы, если освободится какая-нибудь дипломатическая должность, ее предложили бы ему. Помнишь, сколько гостей мама принимала в нашем доме на Керзон-стрит? Но приступы боли становились все тяжелее. Пару раз даже папа заподозрил что-то неладное и умолял ее, чтобы она не переутомлялась.
Голос Сильвины дрогнул, но она нашла в себе силы продолжить рассказ.
- По-моему, мама понимала, что умирает, но была твердо намерена помогать отцу. Я часто думаю, что только после ее смерти он понял, как много она для него значила.
- Потом его назначили в Париж, - сказал Клайд. - Мне так жаль, что я не смог быть с папой, может, я смог бы помешать..
- Никто не смог бы ему помешать, - прервала его Сильвина. - Ты не должен винить себя. Без мамы ему было одиноко и тоскливо, а та француженка влюбилась в него. Она не оставляла его в покое. Она была очень красива, Клайд, мне не приходилось видеть женщин красивее ее, и мне кажется, она по-своему сделала папу счастливее. Но она была слишком популярна и прекрасна, и у нее не могло не быть других поклонников. Бедный наш папочка, он, может, и был хорошим дипломатом, но стрелял всегда отвратительно.
- Видела бы ты, как писали о нем в Министерство иностранных дел, - заметил Клайд. - В каждом отзыве только и говорится снова и снова, насколько он выдающийся дипломат Трагично, что ему пришлось умереть.
- Ты должен занять его место, - мягко проговорила Сильвина.
- Если мне ничего не помешает, - отозвался тот. Она положила руку ему на рукав и прижалась щекой к его плечу.
- Я помогу тебе. Клянусь, что помогу Я знаю, папа бы так гордился тобой, и мама так любила тебя... Я постараюсь быть любезной с мистером Каддингтоном, я буду.., стараться изо всех сил, Клайд.
- Тогда все будет в полном порядке. Если ты сделаешь это, Силь, у нас больше не будет проблем, я уверен в этом. Будь модницей, если он этого хочет. Он страшно горд тем, что матушка была племянницей герцога: я слышал, как он хвастался этим перед приятелями. Он хочет показывать тебя в обществе, хочет, чтобы ему завидовали. Может, это замужество и не окажется таким плохим, как ты опасаешься. Сильвина с трудом сглотнула.
- Я буду.., стараться, - прошептала она. - Обещаю тебе.., я буду стараться.
Она сказала себе, что, когда они приедут в Алтон-Парк, самое главное - это вести себя так, как ожидают от нее мистер Каддингтон и Клайд.