- Не вижу основания, почему эти подарки должны рассматриваться как одно и то же, - сказал маркиз и обратился за помощью к Клайду:
- Не можете ли вы переубедить свою сестру?
- Это дело нелегкое, - засмеялся тот, - она вечно устраивает шум из-за подарков. Только недавно она подняла настоящий бунт, когда узнала, что мистер...
- Клайд, помолчи! - прервала его Сильвина дрожащим голосом.
Брат взглянул ей в лицо и оборвал свой рассказ на полуслове.
- Прости, Силь. Я слишком разболтался, да? Сильвина чуть присела в реверансе перед маркизом.
- Если вы позволите, милорд, мне хотелось бы найти вашу бабушку.
- Ваша сестра - очень необычная девушка, - заметил маркиз Клайду, когда они остались вдвоем. - Сейчас большинство женщин бывают рады принять подарок от любого, кто его предлагает.
- Это уж точно, - ответил Клайд с мальчишеской ухмылкой. - Но Сильвина очень гордая.
- Мне показалось, речь шла о том, что она не хотела принять подарков от мистера Каддингтона, - подсказал маркиз.
- Вот именно. Она заявила, что это для нее унизительно, и тому подобный вздор. В конце концов, мы оказались совсем без средств после смерти отца, и денег Сильвине на наряды просто не было.
- Но я вижу, что вы сами неплохо вышли из этого затруднительного положения, - заметил маркиз.
Тон его был настолько приветливым, что Клайд попался на эту удочку.
- Ну, учитывая мою работу и то, что я - глава семьи, мне следует одеваться пристойно, - ответил он. - Но до вас мне далеко, милорд.
- Может быть, вы не задумывались о том, что вашей сестре не следовало бы принимать подарков от мужчины, пока она не стала его женой, - строго сказал маркиз, - даже если для этого вам и пришлось бы пойти на какие-то жертвы.
Клайд Блейн смутился - как школьник, которого обвинили в непростительной шалости.
Оставив эту тему, маркиз поставил книги обратно на полку.
- Не вернуться ли нам к дамам? - предложил он.
Больше ему не удалось остаться с Сильвиной наедине. Гости устроились играть в пикет, пока не настало время переодеваться к обеду, а потом Сильвина очень быстро ушла, сказав, что хотела бы отдохнуть.
Маркиз заметил, что она была очень бледна. Возможно, то огромное напряжение, которое он испытывал, передалось и ей.
Ему казалось, что его все туже и туже сжимают стальные обручи, и ничего нельзя было сделать, чтобы помешать им охватить все его существо, остановив само течение крови.
Он не знал прежде, каково это - чувствовать, что тобой манипулируют, а не ты манипулируешь людьми, что обстоятельства сильнее тебя, что нигде не видно выхода из тупика, в котором ты оказался.
Время шло. Уже завтра все вернутся в Лондон - и чего он достиг своим тщательно спланированным и организованным загородным приемом? Абсолютно ничего!
Ему казалось, что с каждой минутой он все больше отдаляется от Сильвины. Он уже почти начал по-настоящему верить в то, что она его ненавидит Спустившись в салон, маркиз увидел, что его бабушка уже там.
При его приближении она подняла голову, и маркиз подумал (как это часто бывало и раньше), что, несмотря на возраст, она удивительно красива.
Свет свечей переливался в ее драгоценностях, белое платье было ей удивительно к лицу, и держалась она великолепно. Газовый шарф скрывал старческую худобу ее рук, а на запястьях были тяжелые браслеты.
- Ну, Юстин, - сказала она внуку, когда тот подошел, - твои ожидания осуществились?
Он почувствовал, что она предугадала его ответ еще прежде, чем он проговорил:
- Вы прекрасно знаете, что нет.
- У меня есть для тебя новость. Я только что получила весточку от Эмили Арлингтон.
Герцогиня замолчала, но, поскольку маркиз тоже хранил молчание, она добавила:
- Леона помолвлена с герцогом Фаррингдонским.
- С Фаррингдоном? - изумился маркиз. Не может быть! Да ему не меньше восьмидесяти!
- Если уж быть точными, то семьдесят шесть, - поправила вдовствующая герцогиня. - И он очень богат.
- Надо думать, именно это Леоне и было нужно, - отозвался ее внук, - но мне на редкость неприятно думать, что молодая женщина может продать себя этой древней черепахе.
- Одно время я полагала, - сказала герцогиня, - что вы с Леоной поженитесь, но, видно, она не затронула твоего сердца.
- В то время я считал, что у меня нет сердца, - ответил маркиз.
- А теперь? - тихо спросила та.
- Я нахожу его непредсказуемой, раздражающей и чрезвычайно болезненной частью тела, - с горечью проговорил сэр Юстин.
- Ты не мог сказать ничего, что больше порадовало бы меня, - улыбнулась герцогиня.
Маркиз был так изумлен, что не сдержался и сердито воскликнул:
- Черт побери, что вы такое говорите?.. Извините, бабушка. Уж от вас-то я не ждал подобных слов.
- Но я сказала именно то, что думала, - женщина продолжала улыбаться. Если ты влюблен, Юстин, - а я это заподозрила в первую же минуту, когда это волшебное создание переступило наш порог, - то ты наконец станешь настоящим человеком.
- А я-то думал, что вы ко мне привязаны, - грустно улыбнулся маркиз.
- Я всегда тебя любила, - просто ответила герцогиня. - Ты - мой любимый внук, и, по-моему, я желала тебе счастья даже сильнее, чем я желала этого самого редкого из благословений для своих детей. - Улыбнувшись, она продолжила:
- И поскольку я так отчаянно желала этого, не могу сказать тебе, как тяжело мне было год за годом видеть, как ты становишься все циничнее и пресыщеннее, тратя время, ум и силы на этих безмозглых женщин, бросавшихся в твои объятия чуть ли не раньше, чем ты успевал поинтересоваться, как их зовут.
Закинув голову, маркиз расхохотался.
- Бабушка, вы неисправимы! - запротестовал он. - А я-то думал, что вы мною гордитесь!
- Гордилась, когда ты был в армии. И сейчас я счастлива, что мистер Питт решил доверить тебе такое ответственное дело. Но годы, лежащие между этими двумя событиями, - просто пустырь, заросший терниями и репейником, мне о них и говорить не хочется.
- И мне тоже, - признался сэр Юстин. - Но это все позади, по крайней мере, я от души надеюсь, что это так. Расскажите мне о матери Сильвины.
- Я знала, что рано или поздно ты меня о ней спросишь, - сказала герцогиня. - Джинни Кэмпбелл была очаровательна: хороша собой, весела и неизбалованна. Когда она появилась в лондонском свете, то завоевала сердца всех, кто видел ее. Джинни нравилась и мужчинам, и женщинам, - такой это был человек. Она была добрая и участливая, всегда готовая ответить на любовь и симпатию, которые принадлежали ей по праву, но которые она никогда не принимала как нечто должное.
- А как она вышла замуж за сэра Ренделла Елейна?
- Он тогда был не сэром Ренделлом, а никому не известным молодым человеком, только что поступившим в министерство иностранных дел, - почти как сейчас его сын. Джинни могла выбрать себе в мужья кого угодно. Половина пэров положили бы к ее ногам свои сердца, свои титулы и свои состояния, - но она полюбила. Ты это хотел узнать, правда?
- Она полюбила... - повторил маркиз.
- Она сразу и навсегда влюбилась в молодого Блейна при первой же встрече с ним, - сказала герцогиня. - Все, что было у него в активе, - это то, что он джентльмен и происходит из хорошей семьи. Для герцога это было ударом, но он понимал, что когда женщина полюбит так, как его племянница полюбила Ренделла Блейна, ее никто и ничто не остановит. Джинни была из тех, кто любит лишь раз в жизни. Я убеждена, что ее дочь - такая же.
Сэр Юстин словно окаменел. Потом с трудом проговорил:
- Бабушка, что мне делать? Я потерял ее. Я все перепробовал, но, кажется, она действительно ненавидит меня.
Герцогиня взглянула на него с улыбкой.
- Если ты настолько малодушен, что сдашься, я умываю руки.
- Вы думаете, есть надежда? - быстро спросил маркиз.
- Я не знаю, что разделяет вас, - ответила та, - но, по-моему, я еще не видела, чтобы кто-то страдал так, как страдает сейчас Сильвина Блейн. Но, как бы то ни было, я готова поспорить на что угодно, что она к тебе неравнодушна. Уж не хочешь ли ты сказать, что при твоем знании женщин, - а судя по тому, что я слышала, оно весьма обширно, - ты, с такой внешностью и хваленым обаянием, не можешь заставить юную и неопытную девушку полюбить тебя? Юстин, мне стыдно за тебя!