Я подумала: «Харриет знает, что Бенджи просил моей руки». Некоторые слуги верили, что она обладает особой силой, и я была склонна согласиться с этим. Эти невероятно красивые фиолетовые глаза были необыкновенно проницательными, мало что могло ускользнуть от них.
— Итак, маленькая обольстительница, — сказала она, — ты отказалась сделать счастливым моего Бенджи? Вчера он просил твоей руки, не так ли?
Я кивнула.
— И ты сказала «нет». Я считаю, ты добавила «не сейчас», только чтоб не удручать его решительным отказом?
— Харриет, ты права, как всегда. Мы вместе посмеялись, она всегда поднимала мне настроение. Наверное, я любила Харриет больше, чем кого-либо другого, исключая Бо. Произошло это благодаря тому, что в детские годы я всегда считала своей матерью ее. Нет, она была для меня больше, чем мать, она была одной из нас, как я решила, — это значит, что она походила на Бо и на самое меня. Мы были искателями приключений в этом мире, решительно настроенными получить все, что нам хочется от него, и, в зависимости от обстоятельств, не слишком щепетильными в способах достижения цели.
Внезапно до меня дошло, что все мы появились на свет, наделенными выдающейся красотой: и Бо, и Харриет, и (с моей стороны было бы ложной скромностью отрицать это) я в некоторой степени наделена ею. По какой-то страдной прихоти природы я, действительно, могла бы быть дочерью Харриет: я была темноволосой, хотя и посветлее ее, у меня были синие глаза, хотя более голубые, чем фиолетовые, но такие же, как у нее, темные брови и ресницы. На этом, правда, внешнее сходство кончалось: мое овальное лицо, высокие скулы, полные губы и прямой нос были типичны для Эверсли. Но по характеру я была такой же, как Харриет, и, возможно, это делало нас более похожими, чем чисто внешние черты.
Так или иначе, мы прекрасно понимали друг друга, и с Харриет мне было говорить легче, чем с кем-либо другим. Что-то подобное, должно быть, чувствовала и моя мать, если пришла к Харриет, поняв, что у нее будет ребенок и это опозорит семью.
— Бедный Бенджамин! — произнесла она. — Он так долго любил тебя! Эта мысль появилась у него, как только он узнал, что ты ему не сестра. Он жил ради того дня, когда поведет тебя к алтарю, и, должна сказать, что и я была бы рада такой невестке.
— Милая Харриет, для меня была бы заманчивой перспектива иметь тебя свекровью, но даже это не может быть решающим поводом для замужества — Для тебя это было бы хорошо, Карлотта: с Бенджи тебе будет неплохо. Он очень похож на своего отца, а лучшего мужа, чем мой Грегори, невозможно себе представить. — Она серьезно посмотрела на меня и добавила:
— С Бомонтом Гранвилем ты станешь очень несчастна.
Я отвернулась, а она продолжала:
— Да, так будет. О, я согласна, что он очарователен. Я могу представить, как он сейчас живет где-то в роскоши, восхваляя собственную хитрость. Он не может вернуться в Англию: его кредиторы разорвали бы его, как стервятники Я недоумеваю, где он может быть. Не думаю, что в Венеции. Я несколько раз писала своей подруге, Контессе Карпори, у которой есть собственное палаццо там, где она родилась. Она знает Бо, он достаточно известен в Венеции. Она пишет, что его там нет, и, если она услышит о его возвращении в один из городов Италии, она даст мне знать об этом. Не думай больше о нем, изгони из мыслей! Это было приятно, не так ли? Можешь ты взглянуть на все это как на эпизод?
— Это был такой упоительный эпизод, Харриет!
— Конечно, так и должно быть. Наверное, он потрясающий любовник, но в мире есть и другие. Все, что он хотел от тебя, — это твое наследство, Карлотта.
— Но почему же он не остался, чтобы заполучить его?
— Единственной причиной может быть то, что его привлекла более заманчивая цель, больше я ничего не могу предположить. Он задолжал всем вокруг, он не мог более показываться своим кредиторам. А может, он испугался твоего дедушки. Карлтон Эверсли пользуется большим влиянием при дворе и мог бы уничтожить Бо, если бы тот появился. Но мне не кажется, что Бо принадлежит к тому типу людей, которых легко заставить свернуть с избранного пути. Ты должна посмотреть правде в лицо, Карлотта. Единственный вывод — он почуял где-то более заманчивую добычу и ринулся за ней.
— Харриет, прошло почти три года.
— И ты достигла совершеннолетия. Забудь его, начни все сначала. У тебя есть все, о чем только может мечтать девушка: ты наделена красотой, которая делает тебя неотразимой почти для всех мужчин, и ты состоятельна, мое милое дитя. Что бы я сделала, имея в твоем возрасте такое богатство!
— Ты смогла неплохо устроиться и без этого.
— У меня были годы борьбы. Да, я наслаждаюсь ею, в моей крови есть тяга к авантюрам, но иногда я творила такие вещи, которых делать не надо бы. Карлотта, забудь о том, что прошло, смотри вперед. В будущем тебя ждет счастье. Не хочешь быть с Бенджи — не надо, хотя, я надеюсь, по ряду причин, что вы будете…
— Одна из них — мое наследство?
— Одна из них — наследство. Но позволь и мне сказать то, что касается Бенджи: он получит наследство после своего отца и унаследует мне. Если тебе нужен муж, а не дьявольский любовник, лучшей партии ты не сделаешь.
Харриет поцеловала меня и показала наряды, в которых собиралась пойти на торжество в честь моего совершеннолетия. Она произвела на меня должное впечатление, как и всегда ей это удавалось. Эверсли был полон, в Довер-хаусе тоже были гости, торжество кипело. Мое совершеннолетие. Я должна была выслушивать воркотню Салли Нулленс, которая рассказывала, что я была самой непослушной из всех детей и у меня была самая мощная пара легких, которые я пускала в ход, когда хотела чего-то.
— Были некоторые, которые предпочитали дать тебе требуемое, — поясняла она, — но я поступала по-другому. Когда ты мне сильно мешала, я задавала тебе хороший шлепок — ты знала, что только это и можешь от меня получить, и не таила обиды.