Никто из девушек больше не пел. Гербер нахмурилась и мотнула головой. Ей на мгновенье показалось, что слова у песни какие-то очень странные. Но в следующую секунду голос чудной девицы вновь погрузил её в состояние лёгкости и покоя. Синие глаза уставились прямо на Лавру, и она почувствовала, как по телу словно прошёлся электрический разряд.
– Как мечта? – очнулась Лавра от очередного забытья и обернулась на публику, которая млела в экстазе от красивого пения.
Скорее, нет, красивого здесь уже было мало: стихи совершенно глупые, бессмысленные и непонятные, музыка несовременная, хоть и заставляет качаться на месте, да и припева пока не наблюдается. Но в ту же секунду необычная синеглазая девушка стала выдавать высокие оперные рулады, и Лавра окончательно потеряла над собой контроль.
Очнулась она уже на полу от боли в ушах. Возникли тошнота и жар, лоб покрылся испариной, внутри всё так и закипело.
– Лавра, чё это ты? – спросил Серёжа, склонившись к побледневшей выпускнице.
– Гляньте, кровь! – ткнула в неё пальцем староста Валя, и несколько секьюрити в ту же секунду пришли в себя от музыки.
Они подскочили к отличнице, подняли на ноги и быстро вывели из зала. Потапов последовал за ними.
– Чё с ней? – продолжал вопрошать он. – У неё кровь льётся!
Гербер тронула мочки ушей и убедилась в правдивости слов друга.
На улице воздух показался заметно прохладнее. Перед рестораном стоял плотный ряд автомобилей. Людей практически не было, и Гербер почувствовала себя получше, оттираясь от неожиданно выступившей крови. Охранник Ваня стоял возле «Мерседеса» ректора, разговаривая с кем-то по сотовому телефону. Лавра уловила лишь последнюю фразу.
– Да, я увезу тело за город, – сказал Ваня и, заметив Гербер с другими секьюрити, спрятал телефон в карман пиджака. – Что опять случилось?
На этот вопрос Гербер сама хотела знать ответ. Разболелась голова, и она покачнулась. Но рослые охранники не дали ей на этот раз упасть.
– Лавра! – испуганно воскликнул Серёжа, но его не подпустили к ней.
– Я отвезу тебя в больницу, – сообщил Ваня, помогая Лавре забраться на заднее сидение «Мерседеса».
– Тело… – прошептала девушка. – Про какое тело ты говорил?
– Она бредит, – замотал головой охранник ректора и закрыл дверцу.
– Тело… за город, – повторила Гербер его слова из телефонного разговора. – Чьё тело?..
Глава 2
Кто-то страшный
Все последующие дни до отъезда у Лавры болела голова. Врачи в один голос утверждали, что молодая выпускница стала жертвой банального перегрева. Вот только ей самой так не показалось. Кровь из ушей и тошнота появились прямо во время концерта «Гранды». Никакой духоты в ресторане она не ощутила. Наоборот, там работали кондиционеры, отчего обстановка в помещении была достаточно комфортной. Да и проблем с давлением Гербер никогда не имела.
– Ты хочешь сказать, что твой приступ случился из-за песни? – флегматично спросила Марина Холодова, когда они стояли на платформе перед поездом.
– Выступление «Гранды» было очень странным, – призналась Лавра, вспоминая выпускной вечер. – Эта их новая солистка, музыка, стихи… В них ощущалась какая-то нехорошая аура.
– Слушай, может, тебе заняться профессиональным колдовством? Всякие ауры чистить и музыку людям нестранную подбирать.
– Не смешно, – подметила Гербер, глядя, как Марина веселиться над её подозрениями.
– У тебя мания преследования, – парировала Холодова, достав телефон из рюкзачка. – Лучше прощайся с матерью и пошли в вагон, осталось десять минут до отправки.
Организация этой поездки вызвала у многих головную боль не меньше, чем песня «Гранды» у Лавры. И Глеб Валентинович – отец Марины, и Марк Франкович, и даже мама Лавры, Агния Лесофовна, настаивали, чтобы девушек сопровождал кто-то из взрослых, чему те нисколько не были рады. Конечно, добраться до Петербурга можно было не только железной дорогой. Намного быстрее и удобнее лететь туда самолётом, на чём, собственно, и настаивала мать Марины, Екатерина Львовна. Она первая стала критиковать идею дочери о путешествии на поезде. Но рыжеволосая подруга Лавры всё равно добилась своего. «Когда первый раз отправляешься в Питер, надо обязательно ехать поездом, чтобы полюбоваться пейзажами», – твердила она коронную фразу с самой зимы, когда кто-нибудь вновь пытался образумить её насчёт поездки. Да и девушки хотели по пути прогуляться по Москве.