172. «КЕНТАВРАМИ ВОСХОДЯТ ПОКОЛЕНЬЯ…» – СС. С. 191.
За лесом, там, полуденное пенье – вместо полуденное было летающее (этот вариант напечатан в СС), исправлено шариковой ручкой. Мифологическое существо, получеловек-полуконь – кентавр, играющий популярную шарманочную мелодию – «Разлуку», – характерный для Вагинова образ странного слияния античности с современностью.
173. «НОРД-ОСТ ГНУЛ ПАЛЬМЫ, МУШМУЛУ, МАСЛИНЫ…» – День поэзии. Л., 1967. С. 78–79 (Т. Никольская, Л. Чертков); СС. С. 205.
Ступени – было Ступеньки, исправлено шариковой ручкой.
Элизиум (греч. миф.) – поля блаженных, загробный мир, куда попадают праведники.
174. ЮЖНАЯ ЗИМА – СС. С. 203, под ошибочным (?) названием «Южная ночь».
А дикая зима все продолжалась… – ср. описание зимних оттепелей в конце Б; в том же романе – не связанное с текстом описание шакальих концертов.
175. «ПОЧУВСТВОВАЛ ОН БОЛЬ, В ПОТОК ЛЮДЕЙ ГЛЯДЯ…» – СС. С. 202.
176. «ВСТУПИЛ В КРЫМУ В ЗЕРКАЛЬНУЮ ПРОХЛАДУ…» – Литературный современник. 1934. № 11. С. 57; СС. С. 206, с разночтением: И слушатель…
«Кармен» – опера Ж. Бизе (1875).
В машинописи ИРЛИ примечание А. И. Вагиновой к словам точно призраки: «потому что это написано в туберкулезном санатории, где кругом были тяжело больные».
177. ЛЕНИНГРАД – там же. С. 57–58, без заглавия и разбивки на строфы; День поэзии, Л., 1967. С. 78 (Т. Никольская, Л. Чертков); СС. С. 207.
Видений юности беспечной – было Виденье…, исправлено шариковой ручкой (в СС без правки).
178. «В АДУ ПРЕКРАСНОЕ СЕЛЕНЬЕ…» – СС. С. 208, с разночтением: прекрасные селенья.
ПРИМЕЧАНИЯ К «ПАРЧОВОЙ ТЕТРАДИ»
В настоящем издании исправлено несколько десятков текстологических ошибок, допущенных в первой публикации (ЕРО); неудивительно: тетрадь крошечная, чуть больше хорошего мобильного телефона, почерк очень мелкий и не вполне разборчивый. На большинство этих ошибок впервые указал А. Л. Дмитренко в содержательной заметке «К публикации ранних текстов К. Вагинова» (Русская литература. 1997. № 3. С. 190–197). Орфография, за исключением наиболее ярких моментов, приближена к современной норме, пунктуация, за исключением специально оговоренных случаев, сохранена авторская. Конъектуры (сокращенные или недописанные слова) взяты в угловые скобки, зачеркнутые варианты – в квадратные.
В указанной заметке А. Л. Дмитренко, в частности, пишет: «Константин Маньковский происходил из еврейской мещанской семьи <…> Родился в городе Россиены Ковенской губернии, до первой мировой войны учился в Ковенской гимназии. Во время войны семья переехала в Петербург <…> Закончив школу в июне 1920 года, был зачислен студентом экономического отделения факультета общественных наук Петроградского университета. <…> В архиве Маньковского сохранился автограф вагиновского стихотворения „Помню последнюю ночь в доме покойного детства.“ <…> Это дом 25 по Литейному проспекту, принадлежавший матери писателя. Здесь Вагинов родился и жил до 1918 года. Маньковский был соседом Вагинова – он жил в доме 30, где его отец содержал часовой магазин. В альбоме для автографов, принадлежавшем Маньковскому, имеются две записи Вагинова. Первая из них, открывающая альбом, является вообще одним из самых ранних <…> известных нам автографов Вагинова: „У каждого свое честолюбие, даже метельщик улиц гордится своим ремеслом. Вагинов К. 22/I 1920“. Вторая запись появилась в альбоме спустя полтора года – это автограф стихотворения „Грешное небо с звездой Вифлеемской.“, с посвящением „Дорогому Константину Маньковскому“ и датой „август 1921“. <…>
В 1920 (или 1921?) году Вагинов и Маньковский сблизились с двумя юными литераторами – братьями Борисом и Владимиром Смиренскими <…> Следует отметить, что осенью 1920 года братья Смиренские (совместно с К. Олимповым и Н. Позняковым) образовали Академию Эго-Поэзии Вселенского Олимпизма. По-видимому, под знаком эгофутуризма возник и кружок <…> Аббатство Гаеров. На эту мысль наводят и характер произведений некоторых его участников, и позднейшее свидетельство Бориса Смиренского <…>: по его словам, кружок был основан Константином Вагиновым – „зачинателем литературных течений, далеких от реальной жизни и революционной действительности“ <„Книги и люди“, авторизованная машинопись из архива автора заметки>. Известно, что единственный пункт „программы“ дружеского литературного кружка требовал от его участников постоянного ношения на правой руке янтарных четок» (Ук. изд. С. 192–193).