Выбрать главу
И все же я простой как дуб среди Помпеи Приди влюбленный с девушкой своей Возьми кувшин с соленым, терпким зельем И медленно глотками пей
И встанет мерный дом над черною водою И утро сизое на ступенях церквей И ты поймешь мою тоску и шелест Среди чужих и Гефсиманских дней

«Усталость в теле бродит плоскостями…»*

Усталость в теле бродит плоскостями, На каждой плоскости упавшая звезда. Мой вырождающийся друг, двухпалый Митя Нас не омоет Новый Иордан
И вспомнил Назарет и смуглого Исуса Кусок зари у Иудейских гор И пальцы круглые тяжелые как бусы И твой обвернутый вкруг подбородка взор.
Мои слегка потрескивают ноги Звенят глаза браслетами в ночи И весь иду здоровый и убогий Где ломаные млеют кирпичи
Погладил камень и сказал спокойно: – – Спи брат, не млей к тщете не вожделей Творить себе кумир из человека недостойно, Расти травой тысячелетних дней!

«И все ж я не живой под кущей Аполлона…»*

И все ж я не живой под кущей Аполлона Где лавры тернием вошли в двадцатилетний лоб Под бури гул, под чудный говор сада Прикован я Лирической скале.
Шумит ли горизонт иль ветр цветной приносит К ногам моим осколки кораблей Линяет кенарь золотая осень Седой старик прикован ко скале

«И голый я стою среди снегов…»*

И голый я стою среди снегов, В пустых ветвях не бродит сок зеленый А там лежит, исполненный тревог Мой город мерный, звонкий и влюбленный
И так же ходит Муза по ночам Старуха в капоре с своей глухою лирой И млеют юноши до пустоты плеча О девушке нагой, тугой и милой.

«Да, быки крутолобые, тонкорунные козы…»*

Да, быки крутолобые, тонкорунные козы Женщин разных не надо, Лиду я позабыл. Знаю в Дельфах пророчили гибель Эллады Может Эллада погибла, но я не погиб
Юноши в кольцах пришли звали на пир в Эритрею Лидой меня соблазняли плачет, тоскует она Что ж, пусть плачет найдет старика и забудет Я молодой – крашеных жен не люблю.
Вера неси виноград, но зачем христианское имя? Лучше Алкменою будь мы покорились судьбе Слышишь ликует Олимп, веселятся добрые Боги Зевс Небожитель ссорится с Герой опять.

«Слава тебе, Аполлон, слава!..»*

Слава тебе Аполлон, слава! Сердце мое великой любовью полно Вот я сижу молодой и рокочут дубравы Зреют плоды наливные и день голосит! Жизнь полюбил не страшны мне вино и отравы День отойдет вечер спокойно стучит Слабым я был но теперь сильнее быка молодого Девушка добрая тут, что же мне надо еще! Пусть на хладных брегах взвизгах сырого заката Город погибнет где был старцем беспомощным я Снял я браслеты и кольца, не крашу больше ланиты По вечерам слушаю пение муз. Слава, тебе Аполлон слава! Тот распятый теперь не придет Если придет вынесу хлеба и сыра Слабый такой пусть подкрепится дружок

«Под рожью спит спокойно лампа Аладина…»*

Под рожью спит спокойно лампа Аладина Пусть спит в земле спокойно старый мир Прошла неумолимая с косою длинной Сейчас наверно около восьми
Костер горит. Узлы я грею пальцев. Сезам! Пусти обратно в старый мир, Немного побродить в его высоком зале И пересыпать вновь его лари.
Осины лист дрожит в лазури И Соломонов Храм под морем синим спит. Бредет осел корнями гор понурый, Изба на курьих ножках жалобно скрипит
В руке моей осколок римской башни, В кармане горсть песка монастырей. И ветер рядом ласково покашливает, И входим мы в отворенную дверь.

«Плывут в тарелке оттоманские фелюги…»*

Плывут в тарелке оттоманские фелюги И по углам лари стоят. И девушка над Баха фугой Живет сто лет тому назад.
О, этот дом и я любил когда-то И знал ее и руки целовал, Смотрел сентиментальные закаты И моря синего полуовал.