Есть вещи, которые лучше не знать. Но Денни трусом не был.
Под глазами у Райли залегли глубокие тени, делавшие его намного старше на вид, хотя ему было всего двадцать пять, и он всегда был здоровым парнем из тех, что в школе бьют спортивные рекорды. Правда, не в футболе, а по легкой атлетике, насколько Денни знал.
— Я патрулировал улицы. Ничего особенного, просто медленно ехал на машине, светил фарами, осматривался. Ничего не происходило, ну прямо совсем ничего, нихренашеньки. Где-то в районе городской свалки мне очень приспичило поссать, аж до ужаса. Я и… — он кашлянул. — Я решил, что если поссу у свалки, никто и не заметит, всё равно воняет там жутко. Уж простите, босс. Вышел я и только начал расстегивать ширинку, как услышал легкий шорох. Почти незаметный, но вы же знаете мой слух.
Да уж.
Тонкий, почти музыкальный слух Райли был известен всему участку. При лучших обстоятельствах он мог бы стать музыкантом. Если бы умел играть хоть на чем-то или захотел научиться.
— Я обернулся, стал искать источник этого шороха. Поначалу… — он помолчал, облизнул сухие губы. — Поначалу было тихо, и я уже решил было, что показалось. Ну знаете, типа, бывает — ночь, дежурство, вокруг ни души. Но потом я увидел, как на свалке что-то мелькнуло. Высокая, тощая фигура. Услышал кошачье шипение, перешедшее в визг. Протяжный такой, будто коту очень больно делают. А потом заткнулся он. Я занервничал, это ведь совсем близко было. Фонариком туда посветил, пригляделся. И…
Он снова замолчал. Денни видел, как на висках у него выступили капли пота.
— Знаете, босс, я, может, и дурак, да и колледжей не заканчивал, но эту хрень уж точно не забуду. Она от света фонарика шуганулась в темноту, но я увидел, что оно… она… она кота прям голыми руками раздирала, как Сандерса разодрали. И жрала. Я его останки как увидел, чуть не блеванул. Зубы у твари этой были… тонкие, длинные, как ножи. Нихрена это не медведь, босс! — Райли сорвался на возглас, но зажал себе рот рукой. Даже будучи в таком паршивом состоянии, он помнил, что внизу были его жена и дочка. — Не знаю я, что это было, но видеть такую хрень больше не желаю. Даже если мне приглючилось. Сам не помню, как оттуда свалил, а потом полтора часа в машине трясся прежде, чем вам позвонить. И блеванул.
Денни нахмурился. Рассказ был странным, напоминал бред сумасшедшего или алкогольную горячку, и он подумал бы, что Райли перед дежурством что-то выпил или принял, да только прекрасно знал, что на любой алкоголь и даже на некоторые лекарства у Райли аллергия. От простого пива он покрывался красными пятнами и начинал задыхаться, а чего покрепче ему давно уже никто не предлагал.
Вряд ли Райли стал бы сам себя гробить бухлом или веществами.
И фраза про зубы…
Она зацепила Денни, как крюком. Ведь про тонкие зубы ему уже говорили.
— Вы как хотите, босс, а в ночь я больше не выйду, — хрипло добавил стажер. — Надо будет — гоните меня в шею, но ни за что я эту поеботу видеть больше не хочу.
Видно было, что Райли чертовски напуган, однако старается держаться, и даже не бежит с работы, сверкая пятками. Только за это его можно было уважать и прислушаться к его просьбе. Райли справится с потрясением, просто нужно дать ему время.
Быть может, это был медведь, которому воображение Райли, напуганного в ночи, придало человеческие черты. Медведи умеют двигаться бесшумно. Или какой-то бомж, обезумевший от голода и плохого бухла. На первом ночном дежурстве можно даже собственной тени испугаться, не то что какого-то чокнутого.
Или он уговаривает сам себя?
Денни вздохнул. Поднялся, положил Райли руку на плечо.
— Не собираюсь я тебя увольнять. Хочешь дневные дежурства — будут тебе дневные дежурства. Но ты уверен, что это был не медведь? Или какой-нибудь бездомный?
Он просто должен был об этом спросить.
— Ну, босс, — нервно и сухо ухмыльнулся Райли, и ухмылка это была страшной в своей уверенности и горечи; Денни аж передернуло, — если вы когда-нибудь видели медведя, сидящего на корточках, то я с вами, пожалуй, и соглашусь. Ну или у бездомного вдруг нашлись деньги на вставные острые зубы.
Ответить на это было нечего.
С кухни тянуло ароматом кофе. Долорес протянула Денни чашку, наполненную черным американо, и обеспокоенно заломила руки.
— Он тебе что-нибудь сказал?
Да лучше бы не говорил.
Денни понимал, почему Райли ничего не захотел рассказывать жене. Долли могла либо принять его за чокнутого, либо напугаться до потери пульса. Он и сам не знал, верит своему стажеру или нет, но что-то внутри, какое-то шестое чувство — полицейская интуиция, если хотите, — верещало, что не всё тут так просто.
Так же, как верещало после пропажи Сэма и смерти Виктора. Да, Виктора пожрали дикие животные, но… так ли это было на самом деле? Денни помнил, с каким подозрением смотрел на фотографии трупа Марк. И помнил, что ему казалось: в рассказе Марка о нападении медведя-шатуна что-то не сходилось. Он просто загнал эту мысль на задворки сознания, чтобы не копаться в том дерьме, в котором копаться совсем уж не хотелось.
— На свалке пересекся с каким-то бездомным, и тот повел себя агрессивно, — это даже и близко не было к той истории, что рассказал Райли, а, скорее, близко к его собственным предположениям, но Денни понадеялся: тот поддержит ложь, если Долли решится с ним об этом поговорить. — Ничего такого, но он же стажер, он пока с таким не сталкивался. С ним всё будет в порядке.
«Кажется, Сатана приготовил для меня большущий котел, в котором я буду вариться за вранье», — подумал Денни, заметив, как разгладилось лицо обеспокоенной Долорес. Испуг мужа, только недавно пришедшего на работу в управление шерифа, она вполне могла понять.
Он был объясним.
А вот мурашки, пробежавшие по спине от слов Райли про длинные, тонкие и острые зубы, Денни списать на что-то объяснимое не удалось. Того не зная, Райли повторил слова Грея, сказанные в личном разговоре о причинах смерти Сандерса, да и по фотографиям определить вряд ли смог бы.
Это всё Денни очень не нравилось. Его прямо-таки мутило. И даже кофе не смог привести его в чувство.
*
Круги вокруг его жертвы сужались. Он с радостью подобрался бы хоть к кому-то из тех, от кого раздавался её запах, но нельзя было переполошить других… людей. Сильная паника не поможет. И поэтому он ждал.
Он знал: кто-то видел его, пока он питался. Он запомнил запах, он нашел дом. Внутри их было трое и ещё собака, и все трое пахли одуряюще вкусно, как только пахнет свежее мясо. Дождавшись ночи, он подобрался ближе, забрался к окнам.
Детеныш лежала на боку, обняв странное неживое создание, которое прижимала к груди. Игрушка? Так это называется? Некоторые вещи забывались очень быстро, да и помнил ли он их вообще… Он поскребся ногтями по стеклу.
Взи-и-ик.
Детеныш подняла голову, едва разлепила глаза. И завизжала. Она будет так же визжать, когда он будет жрать её? Довольный, он спрыгнул на землю и метнулся в тень. Собака залаяла на него, зарычала, заскулила. В доме зажегся свет.
Бой барабанов в его мозгу оглушал.
Он знал: не здесь и не сейчас он убьет эту семью, но он сделает это. Никого из тех, кто его видел, нельзя оставлять в живых. Мясо их пропитается страхом и будет вкусным.
А сейчас его звало, тянуло, тащило в другое место. Пища ждала его там. Время пришло. И он был голоден.
От его ужина пахло тем мальчишкой, сожрать которого так хотелось… Это немного примирило его с требованиями голоса. Какая разница, кого жрать, если город всё равно будет в страхе? А страх — очень вкусный маринад.
*
Рори Джонсон вылез из окна Кэрол Дуглас крайне довольным собой. Ему стоило немалых трудов убедить девчонку, что шкафчик ей разукрасил не он, и что её братец просто психанул, набросившись на первого попавшегося удобного кандидата. Эта идиотка ему поверила, даже простила, и попросила выяснить, кто мог сделать такую отвратную вещь. И извинилась за Коннора, ну надо же.