Но во тьму возвращаться совсем не хотелось.
*
Кэти не спала.
С тех пор, как в окне она увидела страшного человека, по ночам она боялась и лежать лицом к окошку, и отвернуться от него. Отворачиваться было даже хуже, ведь страшный человек мог вернуться и забрать её. Кэти было три с половиной, но она отлично понимала, что именно это монстры и делают — забирают детей, а потом поедают их.
Однажды, когда она ночевала у бабули, та рассказала, что к непослушным детям приходит бука и забирает их в большом мешке, а потом готовит себе на обед. Ох и ругался тогда папочка, а бабуля только нахмурилась и сказала: «Чем раньше она узнает, тем лучше».
Кэти вовсе не хотела знать, что случается с непослушными девочками, и она старалась быть хорошей и послушной, но сегодня она так не хотела есть хлопья на завтрак, что стукнула ложкой по тарелке и разлила молоко. И мамочка очень расстроилась.
Теперь Кэти боялась.
Вдруг бука придет за ней?
Вдруг тот монстр и есть бука? Вдруг он собирается забрать её в большом мешке?
Что-то скрипнуло об оконное стекло. Кэти зажмурилась ещё сильнее. Ветка, ветка, папочка говорит, что это ветка, и ничего больше. Но у её окон не растут деревья…
Она с головой накрылась одеялом и принялась молиться, как учила её бабуля. Правда, бабуля говорила ещё что-то про соль или сахар, Кэти от страха забыла, только помнила, что это было связано с едой.
Снова скрип по стеклу, будто кто-то проводит по нему ногтем. Медленно.
Кэти молилась.
И всё затихло.
А через минуту она услышала, как лает Джонси — громко, как обычно лает на кошек. А потом скулит, и визжит совсем коротко.
Кэти услышала, как выбежал из родительской спальни папочка. Потом распахнулась дверь, и мамочка вбежала к ней в детскую, подхватила Кэти из кроватки на руки, прижала к себе, шепча, что всё хорошо, всё будет хорошо, Джонси просто опять шалит, ничего страшного… Мамочка, казалось, сама была напугана.
А потом папочка выстрелил, а их машина заорала. Мамочка ринулась вниз, на первый этаж их маленького домика, вместе с Кэти на руках, продолжая вжимать её лицом в свою ночную сорочку.
Папочка вбежал в дом и захлопнул дверь.
— Милая, отнеси Кэти наверх на чердак, пожалуйста, — выдохнул он. — Я проверю, заперта ли задняя дверь. У нас все окна захлопнуты?
— Райли, что?..
— Долли!
Кэти, чувствуя, что родители все на нервах, изо всех сил старалась не плакать, но лай и визг Джонси по-прежнему звучали у неё в ушах, и она всё-таки заревела.
Она была уверена — это бука добрался до Джонси. Бука. Бука.
*
Открыть дело Денни не мог. Официальная причина выглядела слишком… нормальной, и Скарборо в итоге, после долгого мозгового штурма, решил, что власти города ограничатся лишь комендантским часом для детей и подростков, чтобы успокоить население. Мало кого на севере Мэна можно было удивить бешеным зверем, хотя этот и отличался беспрецедентной жестокостью, но зато можно было ужаснуть смертями. Дело другое. Однако и у сити-менеджера, и у Денни были связаны руки. Причины смерти — вот они, в заключениях коронера.
Пришлось доказывать, что комендантский час и охотничьи вылазки в лес — единственное, что сейчас возможно. И это было нелегко.
Ещё Денни пришлось взять на себя некоторые ночные дежурства, но медведь больше не появлялся. Он будто знал, что его разыскивают и хотят пристрелить, и затаился. Трудно было бы ожидать такой разумности от бешеного животного, поэтому Денни склонялся к иной версии: медведь просто наелся и не собирается выходить на охоту снова. Пока что. Ведь рано или поздно желание снова пожрать человеческого мяса возьмет верх — животные, хоть раз перекусившие человеком, уже не могут есть что-то ещё.
С другой стороны, со смерти Сандерса до смерти Рори Джонсона прошло достаточно времени. Это наверняка были разные медведи. Может, животное вообще ушло умирать, ведь бешенство поражает центральную нервную систему достаточно быстро. Вряд ли даже у гризли был срок больше двух недель на то, чтобы жить.
Ри просила Денни быть осторожным — и он старался. Ради неё и ради себя. Не выходил из машины во время ночных дежурств и всегда держал наготове оружие, хотя и понимал, что вряд ли обычная пуля убьет хоть одного медведя, зато разозлить может вполне. Не выключал фары, пока медленно объезжал районы после комендантского часа.
И всё равно чувствовал, что в городе что-то не так. Совсем как год назад, у него волоски на затылке дыбом вставали, стоило ему проезжать мимо свалки у самого леса. Будто бешеный зверь таился именно там… или не зверь. Или стая зверей. Или… что-то. Впрочем, что это ещё могло быть? Первобытный страх темноты и того, что может скрываться в ней — лишь инстинкты древней части мозга. Не более.
Хотя, возможно, Марк, в последнее время очень проникшийся верой своих предков, сказал бы ему совсем другое.
Только против заключения коронера и здравого смысла не попрешь.
Рация ожила.
— Босс… — это был Райли. — Босс, что-то напало на наш дом… Босс…
Его голос прервался, в рации раздался только треск.
Денни резко вывернул руль, так и не доехав до конца свалки. Кажется, он был нужен Райли прямо сейчас.
Холодок прошелся у него по затылку, будто призрак коснулся ледяными пальцами. Что-то происходило. Что-то снова здесь происходило.
В доме у Райли горел свет, но на улице было спокойно. Почти. Подъехав ближе, Денни увидел, что на газоне прямо перед их небольшим домиком лежит растерзанный труп Джонси — собаки, что ещё недавно плясала вокруг самого шерифа, когда он заезжал проведать Райли. Но самого стажера нигде не было видно.
Ничего удивительного. Если на дом напали, то они явно заперлись внутри. Хоть какая-то защита.
Выбравшись из машины, Денни снял пистолет с предохранителя. Он понимал, что для разъяренного медведя его Глок будет обычной пугалкой, как детский фейерверк на Четвертое июля, но всё же держал оружие наготове. Однако на улице всё ещё было тихо, только лампочка, болтавшаяся над крыльцом, моргнула пару раз.
Что бы ни напало на дом Райли, оно ушло.
Возможно, его спугнул сам Райли.
Джонси, бедный малыш Джонси выглядел ужасно. Тельце было распорото от шеи до самого пуза, и кишки вывалились на желтеющую траву, часть их явно отсутствовала. Широко раскрытые карие глаза смотрели в темное, полное звезд небо, и в них отражались деревья и сам Денни, когда тот склонился над псом. Наверняка медведь хотел разорвать Джонси, а потом, если повезет, вломиться в дом и пожрать человечины.
Денни постучался в дверь.
Сначала было тихо, потом он услышал шорох ключа в замке.
— Босс… — выглянув на улицу, Райли кивнул ему. — Заходите быстрее. Оно может вернуться. Долли и Кэти наверху, я дал им успокоительное, — стажер был бледен, как смерть. Ему самому бы не помешало хорошее успокоительное. — И они спят на чердаке, там… там нет окон.
Что не так с окнами?
Он запер дверь и тут же отскочил от неё, будто она была порталом в Ад.
Вернув оружие на предохранитель, Денни спрятал его в кобуру.
— Слушай, Райли, я видел, что случилось с Джонси…
Тот покачал головой.
— Босс, я тоже видел… — губы у Райли дрожали. — Я выскочил как раз, когда оно хозяйничало у нас на лужайке, и я выстрелил в воздух, и оно… оно зарычало на меня, Богом клянусь, оно на меня зарычало, — казалось, он старался держаться при жене и дочери, а теперь, когда они спали наверху, его прорвало. — Оно сидело на корточках и запустило когти в живот Джонси, а у него подергивались лапы, и он умирал, уже умер, наверное. И это было человеком, босс, это не медведь, я же говорил вам. Оно было человеком… и не было. Я не успел разглядеть, но фигура у него была не медвежья, и когда я выстрелил, прежде, чем вообще подумал головой, и моя машина заорала сигнализацией, оно рвануло прочь…
Он провел по лицу ладонью, весь дрожа.
Денни приблизился, положил руку ему на плечо. Райли дернулся.
— Босс, давайте без этого дерьма? — глаза у него были испуганные и сухие, как в тот день, когда Денни навестил его. — Знаю, вы думаете, я крышей совсем того… но я видел его. И Кэти… она… — Райли запнулся. — Она почувствовала его присутствие. Она потом сказала Долли, что чувствовала, что бука рядом. Что бука стучался к ней в окно. Поэтому они спят на чердаке. Оно охотится, босс. За мной и моей семьей. Потому что я его видел.