Почему-то Денни ему поверил.
Нет, поверил, конечно, не в человекообразного монстра, которого могли нарисовать светотени и воспаленное воображение. И не в предчувствия Кэти. И даже не в то, что медведь открыл охоту. А в тот страх, что они испытали. И в то, что медведь, тот же самый или уже другой, явно ошивается в их районе и около их дома. Хотя это странно, ведь его видели и на свалке.
Быть может, стоит отпустить Райли с работы.
Быть может, Райли вообще стоит уехать на какое-то время, пока медведя кто-нибудь не пристрелит.
А, возможно, Денни просто поддался панике. Ведь, на самом деле, животное не станет искать кого-то по запаху, ведь правда? У парнишки просто сдали нервы из-за нападения животного на ближайший дом. А то, что это оказался дом Райли…
Всего лишь совпадение?
— Райли, — Денни сжал его плечо. — Я уже спрашивал и спрошу тебя снова: ты собираешься оставить службу?
Тот решительно помотал головой.
— Нет. Оно ищет меня и мою семью. И я хочу убить его, я… больше не хочу прятаться. Мне страшно, босс, но ещё больше я боюсь за Кэти и Долли. Я отправлю их жить к её отцу в Бакспорт, туда-то эта хрень не доберется. И я выйду за ним на охоту, потому что оно хотело… — он шмыгнул, — хотело убить мою семью. Сегодня. А, видит Бог, Долли и Кэти — всё, что у меня есть.
Денни не стал спорить. Ради Айрис он и сам сделал бы всё и ещё немного, даже погнался за бешеным медведем. Он кивнул.
— Только вот и ты, Райли, — всё, что у них есть. Помни об этом.
Потому что если он забудет, то начнет слишком много и необдуманно рисковать. А необдуманный и неоправданный риск ещё никогда не приводил ни к чему хорошему.
Райли кивнул.
— Я помню, босс. Я слишком их люблю.
И Денни знал, что это правда.
Райли и Долли поженились сразу же после школы, и, пока Райли работал в автомастерской, той же самой, где в ночные смены пахал отец Коннора, Денни сам приезжал чинить у молодого и рукастого мастера свою машину и никогда не жаловался на качество ремонта. Потом у Арчеров родилась Кэти, и денег, выручаемых в мастерской, хватать явно перестало. И, конечно, Денни с радостью взял Райли на работу, когда тот успешно прошел собеседование на должность стажера.
Безопасность жены и дочки для Райли была важнее всего. Но чего будет стоить та безопасность, если Долли потеряет мужа? Если Кэти больше никогда не увидит отца?
Гораздо позже, закуривая в приоткрытое окно машины, Денни вспоминал трупик Джонси, беззащитно лежавший на газоне, и думал, что, вообще-то, медведям не свойственно разыскивать по запаху тех, на кого они однажды натыкались. Даже бешеные звери нападают на тех, кто просто находится в поле их зрения.
Денни уже успел поговорить с Беном Дугласом, и тот, пока заливал бензин в бак машины, рассказал: больные бешенством животные не живут долго. Максимум недели две, пока болезнь полностью не поражает их нервную систему, и они, капая слюной и задыхаясь, уползают умирать. Правда, до этого могут заразить кого-то ещё. В целом, ничего нового Денни так и не узнал. А, когда попытался выяснить, как выглядят укусы медведя, Бен коротко пояснил, что у гризли совсем крыша должна поехать, чтобы он превратил человека в фарш.
И по его глазам было видно: Бен тоже чувствует, что дело здесь нечисто. Денни спросил, пойдет ли Бен на охоту? Дуглас ответил, что лицензию он уже оплатил и получил. Это не было согласием, но не было и отказом.
Так медведи ли начали терроризировать город? Настолько неуловимые медведи, что на их следы не напали охотники? Или… человек, вооруженный опасным холодным оружием?
Ага. Человек в странном костюме, с клыками и накладными когтями. Сам-то себя слышишь, Дэниэл Тейлор?
Глупость какая.
Однако первобытные инстинкты упорно говорили ему, что не всё здесь так просто.
*
Марку снились танцующие вокруг огня фигуры и барабанный бой, и монотонные шаманские бормотания. Это походило на вязкий кошмар, от которого он очухался только во время пересадки в Филадельфии, когда шасси самолета коснулись земли. Он провел ладонью по лбу, стирая выступивший пот.
Баддингтаун был очень близко. Так, что его близость Марк чувствовал кожей, и его продирало до костей ознобом, как при гриппе.
Он очень не хотел возвращаться в Мэн. Так, что едва не купил билет обратно в Лос-Анджелес, пока ждал своей пересадки до Бангора. В Калифорнии была Кира, был Брайан… однако в Мэн Марка тянуло, и он знал, что должен быть там. Возвращение в родной город на прошлое Рождество разделило его жизнь на две части, и, после того, как останки вендиго были сожжены и погребены, он понял: ничего не будет, как прежде.
Однажды открыв дверь, за которой скрывались мифические твари, её невозможно захлопнуть.
После битвы с вендиго Марк возвратился в Баддингтаун только весной, чтобы забрать Киру. Его рука почти восстановилась, но запись альбома группы растянулась на месяцы. Марк даже был рад этому: и Кире, и Брайану, и ему самому требовалось время, чтобы прийти в себя. Особенно Кире. Она потеряла мужа и племянницу, и пусть они считались пропавшими без вести… Марк знал правду.
Сэм и Рейчел никогда не выберутся из леса, и лес прорастет на их останках и будет питаться ими. Таков круговорот вещей.
И Марк надеялся, что больше никогда не возвратиться в Мэн, однако он снова здесь, с гитарой и рюкзаком наперевес, и Баддингтаун ждет его, как и прежде. А в городе — его личное чудовище, его монстр, который нашел способ вернуться.
Конечно, если это именно он.
========== Глава восемнадцатая ==========
Комментарий к Глава восемнадцатая
Aesthetic от Mr. Tigrenok: https://vk.cc/c9Uaf2
Джошуа снился ей уже не в первый раз. Опять и опять это были кошмары, приходящие под утро, когда ночь отступала от города. Он смотрел на Хизер через окно или оказывался рядом в кровати; в Джошуа мог превратиться кто угодно, промелькнувший в её сне. Хизер садилась на постели с коротким хриплым вскриком, напряженно вглядывалась в темноту комнаты — и, разумеется, никого не видела. Но ощущение чужого присутствия, чужого взгляда липкой пленкой оседало на коже.
После-хэллоуинская ночь исключением не стала.
Хизер вернулась домой из Бангора в абсолютно растрепанных чувствах. Ей было хорошо, и страшно, и сладко, и жутко от собственного поведения. Почти переспать с собственным учеником — о чём она вообще думала?! Собственно, ни о чем. Вообще.
Это было отвратительно с её стороны. Эгоистично. Это была слабость. Это была грань, которую она переступила, пользуясь алкоголем, циркулирующим в крови, да маской, что скрывала лицо.
И теперь она сгорала от стыда и страха, не только за себя, но и за него.
Придя в бар, Хизер увидела Коннора тут же — он с кем-то болтал, но не выглядел таким уж заинтересованным в происходящем. И, когда их «познакомили» заново, она изо всех сил пыталась быть не-собой — в конце-концов, я ряженый, пусть маска и краснеет! — и пыталась игнорировать его. Безуспешно. Как полная дура искала его взгляда, чтобы убедиться — он её не узнал. Убеждала себя, что всё-таки маска и костюм сумели надежно скрыть её личность. И, черт возьми, ощущала, как он смотрит на неё: жарко и жадно, как и прежде.
Она ненавидела себя за то, что пришла. Что поддалась уговорам Андреа, которая уже флиртовала с какой-то девчонкой в костюме Женщины-Кошки и как бы невзначай, кто бы ещё в это поверил, касалась её плеча или запястья. Хизер очень хотела уйти, но, каждый раз оборачиваясь на Коннора, чувствовала, что как раз уйти-то она и не может.
Или не хочет.
А потом Коннор угостил её пивом, и всё полетело к чертям. Настолько, что она, Господи, флиртовала с ним, шутила с ним, болтала, с каждым мгновением, проведенным вместе, ощущая, что непозволительно расслабляется. Она должна была просто завершить разговор как-нибудь, чтобы не обидеть Коннора, который, кажется, даже не подозревал, кто она такая, но…