Потом.
Перебравшись на переднее сидение, Коннор застегнул ремень безопасности и повернул ключ зажигания. Мотор недовольно заурчал и затарахтел.
— Вот черт, — выругался Коннор, — отец так его и не проверил!
Это возмущение было таким обыденным, что Хизер тихо рассмеялась, хотя не думала, что будет смеяться этим вечером вообще.
Ни Коннор, ни Хизер не заметили, как позади машины мелькнула худая тёмная фигура и метнулась в ближайший переулок.
*
Мальчишка снова был с ней.
Мальчишка заслуживал смерти.
Мальчишка заслуживал боли, разрывающей изнутри.
И он заберет его. Как заберет ещё многих с собой, во тьму. Как велит ему голос. Как приказывает его природа. Он и так тянул слишком долго.
В темноте щелкнули зубы.
========== Глава двадцать вторая ==========
Комментарий к Глава двадцать вторая
Aesthetic: https://vk.cc/caXzHr
Стадион гудел от нетерпения, пока «Волки» собирались выйти на поле. Осенний сезон для них начался с победы, главным теперь, как на каждой тренировке кричал тренер Грин, было не упустить преимущество. Команда сегодня играла на выезде в Бакспорте, так что поле принадлежало соккеристам целиком и полностью.
В игре они должны были показать всё, на что способны.
Коннор поправил гетры и покрепче подтянул шнурки на бутсах.
— Кто мы? «Волки»! — привычно выкрикнул Патрик Моллино, вратарь и кэп команды. — Мы — «Волки»!
— «Волки»! «Волки»! «Волки»!
Раздевалка наполнилась криками. Кто-то саданул кулаком по шкафчику, и тот недовольно лязгнул.
Прикрыв глаза, Коннор попытался сосредоточиться на будущей игре: «Пчелы» будут наседать, будут прессинговать, постараются не давать пространства, а значит, Криса можно будет использовать по максимуму — он умеет создавать пространство вокруг себя…
Мысли об игре отвлекали от всего остального.
— Йуху-у-у! — кто это? Кажется, опять Моллино, чтоб его скамейкой в жопу трахнули. — «Волки» всех порвут! «Волки» впереди!
Кто-то плюхнулся рядом с Коннором и подтолкнул его плечом. Открыв глаза, он увидел Роя, и улыбнулся, толкнул плечом в ответ.
— Чувак, ты как? — Рой почесал щеку, на которой пробивалась щетина. — Нам кровь из носу надо сегодня надрать «Пчелам» задницы.
— Да знаю я, — Коннор потер затылок. — Но «Пчелы» сильнее нас.
— Зато они на выезде, а мы — дома. У нас больше поддержки.
Каждый соккерист, как и каждый футболист, знал, как важна поддержка родного стадиона, своего города и даже школьной команды чирлидерш. Выезды становились адом, трибуны стадиона давили, и приходилось прикладывать все силы, чтобы не позволить этому давлению повлиять на игру, на победу, в конце концов — на чертов настрой. И сегодня выдержать это предстояло «Пчелам».
Не то чтобы это делало их слабой командой.
Коннор играл с ними не в первый раз. Но именно ноябрьские игры влияли на престиж команды и её положение в сезонной рейтинговой таблице. И «Волки» не могли позволить себе проиграть. Не сейчас. Не «Пчелам».
Тренер Грин был жаден до побед и прививал это каждой команде, с которой работал в Баддингтаун Хай. Вкус победы — терпкий, застывающий на языке вместе с потом и холодным, скользящим в горло воздухом, невозможно было забыть, один раз попробовав. И Коннор хотел испытать его вновь.
Как и Рой. И Крис. И Патрик.
Как и все они.
Коннор забывал обо всем, стоило ему выйти на поле. Он чувствовал, как шипы бутс впиваются в газон, как воздух наполняет легкие, как прилипает к телу вспотевшая форма. Пот стекал по вискам. Сегодня стадион шумел, как никогда, распевая подбадривающие песни; где-то у бровки метался тренер, но Коннор видел перед собой только мяч.
Вот слева в штрафной противника «открылся» Крис, но мозг быстро считывал информацию: если отпасовать на Баттлера, то мяч после удара Криса может прилететь прямо в руки вратарю «Пчел». Справа и вовсе из своих никого не было, а защитник бакспортцев несся прямиком на Коннора.
Хренушки.
Думать было уже некогда.
Зато можно было пробить самому.
Коннор и пробил: что ещё оставалось, если Баттлер был в пиздец какой неудобной позиции, а подоспевшего Роя уже пасли?
Трибуны взревели. Перед глазами расплывались лица, человеческие фигуры превращались в цветные пятна. С трудом среди сидящих на нижнем секторе ближайшей трибуны Коннор сумел разглядеть Хизер — она ведь не любит соккер, но она пришла, пришла, — и воздух в груди у него сперло, а губы растянулись в довольной победной улыбке.
Коннор вскинул руку — два пальца, большой и указательный, сами сложились в букву L, love, — и тут же на него навалились и Крис, и Рой, и добрая часть команды. Они трепали его по макушке, обнимали, хлопали по спине, хохотали, довольные — теперь оставалось только не пропустить от «Пчел» и попробовать забить снова, и всё, победа.
Он думал: Хизер видела? Она видела? Поняла ли она, что этот жест был для неё и только?
Каждый его чертов гол будет посвящен ей. Коннор это знал.
До перерыва шанса забить у «Волков» больше не появилось, однако и «Пчелы» так и не смогли превратить создаваемые в чужой штрафной моменты хотя бы в один удачный удар в створ. Впрочем, скучать Моллино, конечно, не приходилось. Защита «Волков» из последних сил сдерживала прессинг, но, когда прозвучал свисток судьи на перерыв, Рой рухнул на жесткий газон.
— Вставай, — подпихнул его носком бутсы Крис. — Нехрен валяться!
— Ой, да отвали, — отмахнулся Рой, — я заебался.
Пока тренер разносил защиту, рыча, что они должны костьми лечь, но не подпускать «Пчел» к штрафной, Коннор плеснул холодной водой на покрасневшие щеки. Капли стекали по подбородку на шею, смешивались с потом, выступающим на коже.
— Почему из вас только один умудрился забить? — шумел тренер. — Создавайте моменты, черт вас возьми!
Для Коннора футбол состоял не только из созданных моментов — он был жизнью, а не просто игрой, и Коннор был приучен побеждать. Но во втором тайме он осознанно «сел» в оборону, позволяя Крису «звездить» в чужой штрафной — «Пчелы» устали, и их прессинг ослаб, позволив «Волкам» увеличить свое преимущество.
Второй гол в ворота гостей прилетел за две минуты до финального свистка, и Коннор думал, что оглохнет от воплей, которыми болельщики наградили Роя, из последних сил заколотившего мяч «Пчелам» с ассиста Криса. Гол был не то чтобы красивый, это был «гол последнего издыхания» вообще, но какая разница, если 2:0? Какая разница, если бакспортцы сваливают домой, побежденные?
Краем глаза Коннор увидел, что Джемма сделала изящное сальто у самого края бровки; её и без того короткая юбка взметнулась до кромки нижнего белья, обнажая стройные смуглые бедра. Патрик Моллино, уже стащивший с рук вратарские перчатки, подмигнул ей, и Джемма ответила милой улыбкой, но кому, как не Коннору, было знать, что с губ Джеммы разве что яд может капать?
Зрители сваливали со стадиона, довольные и вечером, и сегодняшней игрой, и у Моллино дома наверняка будет вечеринка в честь победы, но Коннору хотелось побыть одному.
Или с Хизер. Она была единственным исключением.
Он непозволительно долго мылся в душе, отмахнувшись от предложений Криса и Роя поехать на вечеринку, а, когда, ероша темные влажные после мытья волосы, выбрался в коридор, то в кабинете тренера уже не горел свет. Школа пустовала, и ничто не напоминало о ещё недавно царившем на стадионе веселье. Даже уборщика, мистера Адама, и то видно не было — наверняка подметал между трибунами и сквозь зубы ругался на школьников, мусорящих попкорном и чипсами везде и всюду.
И, нет, Коннор не ждал, что Хизер сейчас появится из ниоткуда. Хотя не отказался бы.
Они не договаривались ни о чем после тех поцелуев и того мучительного, но очень необходимого разговора в машине. У Коннора был её номер телефона, однако он не хотел давить на неё, писать ей — Хизер вольна была принять любое решение, которое захочет.
Сегодня, уходя с урока английской литературы, он оставил ей вместе с эссе записку с адресом мотеля, в котором собирался ждать завтра. Коннор видел, что записку она быстро спрятала в карман пиджака.