Больше всего на свете Джемма боялась потерять свое влияние. И Коннора, которого считала, возможно, одной из частей своего образа. Хизер понимала: скорее всего, иного определения любви Стоукс не знала. Она любила Коннора, как любят вещь, принадлежность… была готова на всё, чтобы его не потерять. Даже шантажировать его сестру.
Кое-что Коннор об этом рассказал.
Омрачать первую — а то и последнюю, кто знает? — близость разговорами о Джемме им не хотелось обоим, но Коннор хотел быть честным. Он рассказал и об их долгих отношениях, и об измене, и о попытках Джеммы заставить его вернуться, и у Хизер в горле что-то сжалось: она понимала, почему он так злился, но понимала и другое — Стоукс не оставит его в покое.
А в это время Джемма, быть может, уже погибла.
Что это, чувство вины горчит на языке? Страх?
Хизер знала, что вина эта — ложная. Джемма расплачивалась за свои действия сама, как и любой, кто пытался играть чужими жизнями. Но эмоциям её было плевать, и она чувствовала: было что-то неправильное в том, что они с Коннором занимались любовью, пока его бывшая девушка, в которую он когда-то был влюблен, захлебывалась кровью.
А вот страх был настоящим.
Обхватив себя за плечи руками, Хизер уставилась в окно. Сейчас Марджери подойдет, попробует её разговорить, спросит «ужасная смерть, не так ли?»… лучше притвориться задумчивой.
«Коннор, что мы наделали?..»
Хизер больше не верила в наказание Божье — иначе почему Бог не наказал Джошуа? — но смутное ощущение надвигающейся беды не оставляло её. Она даже самой себе не могла объяснить это. Быть может, они с Коннором переступили черту, которую нельзя было пересекать, а карма не просто оказалась быстрой и ужасной, но и ударила еще и по другим людям?
«Хватит, Хизер. Остановись. Не нужно искать мистику там, где её нет. Джемма была взбалмошной девчонкой, которая угрожала Коннору, издевалась над его сестрой и думала, что мир всегда будет стелиться под её ногами ковровой дорожкой. Она знала, что не должна покидать дом после наступления комендантского часа, но она всё же вышла на улицу… и стала жертвой проголодавшегося бешеного животного. Как и остальные. Как и остальные…»
Успокоиться не получалось. Разум осознавал, что Джемме не повезло и только, а интуиция натягивала нервы до предела — опасность где-то рядом. Опасность, жертвой которой может стать кто угодно.
«Да, но вы с Коннором здесь ни при чем»
Джемма ведь никого не слушала. Она думала, что весь мир существует, чтобы очутиться у её ног, и красная дорожка, по которой она должна была ступать к успеху, в итоге превратилась в кровавую.
Но это не значит, что Джемма Стоукс это заслужила. Какой бы она ни была.
Это не значит, что в глубине души Хизер не чувствовала перед ней неловкость и стыд, ведь она спала с Коннором, ради которого Джемма поступилась многим и многое натворила. И, хотя вины Коннора и Хизер в их чувствах не было, она все равно ощущала себя виноватой.
В чем именно, Хизер не знала и сама.
— Мисс Ньюман? — окликнула ее Марджери. — Вы в порядке?
Нет.
Нет, она не в порядке. Хизер всё ещё хочется написать Коннору, а ещё сильнее хочется обнять, самой очутиться в его объятиях. Или наоборот, бежать далеко-далеко, пока они не натворили ещё больше глупостей. Мысли путались, оглушенные новостью, разворошенные собственными страхами и чувством вины, как пчелиный улей — палкой.
Хизер обернулась. Покачала головой.
— Просто в шоке от новости.
На самом деле, у неё в груди всё сжималось, и хотелось найти Коннора. Обнять его. Спросить, как он.
— Там были помощники шерифа Тейлора, — кивнула Марджери. — Они как раз проезжали мимо, попытались этого зверя убить. Медведь и одного из них умудрился подрать до смерти. Бедный Кай!
Иногда Хизер казалось, что Марджери получает извращенное удовольствие от рассказывания сплетен и ужасных новостей. Что смерти, происходящие в городе, на самом деле ничуть её не пугают, ведь не касаются лично её и её семьи, а, значит, чего бояться?
Иногда казалось, что чувство такта у Марджери вообще отсутствует напрочь.
Потому что мисс Дрейк, — а что с неженатым Каем она спит, знала даже Хизер, хотя не интересовалась чужой личной жизнью, — всхлипнула и, сгорбившись, выбежала из администраторской.
К чести Марджери, ей явно стало неловко. Пробормотав что-то вроде «черт, совсем забыла, что она ещё тут», Уолтер ретировалась за свою стойку, чтобы по школьному радио сделать объявление о собрании в спортивном зале. Директор Питерс как раз собирался объявить об отмене уроков на ближайшие несколько дней и о дате похорон и прощания с Джеммой.
— Сходи, найди её, а? — Марджери постучала пальцем по микрофону. — Директор будет страсть как зол, если все учителя не придут в зал.
Хизер была готова сделать что угодно, лишь бы не стоять столбом у окна, глядя на школьников, половина из которых уже о смерти Джеммы наверняка знали, а второй половине только предстояло узнать эту новость. Смутное, ледяное чувство страха и вины ворочалось в животе, никак не желая таять.
Разумеется, все эти смерти были случайны.
Как же иначе? Бешеные животные не разбираются, на кого нападать. Но даже для медведя это было слишком жутко. Настолько, что не думать об этом, не бояться не получалось.
Мисс Дрейк обнаружилась в преподавательском туалете. Сидела на унитазе, согнувшись, и рыдала, размазывая по лицу слёзы и тушь.
— Я сейчас выйду, — глухо всхлипнула она. — Я… Я просто…
Хизер понимала.
Одна мысль, что на месте Джеммы, на месте Кая мог оказаться Коннор, заставляла её обмирать от ужаса. Пальцы становились ледяными и влажными.
Только не Коннор.
— Нэнси, — Хизер нашла в себе силы позвать ту по имени. — Может, тебе стоит пойти домой?..
— Отмена уроков только… — мисс Дрейк шмыгнула носом, — только для учеников. Преподаватели все эти дни будут работать. Я… сейчас выйду, ты иди, ладно?
Бросать Нэнси в таком состоянии не хотелось, но та явно не желала, чтобы кто-то видел её рыдающей. Хизер немного подождала, беспокоясь, что Нэнси может понадобиться помощь, а, всё же решив уйти, услышала, что та выходит из кабинки.
Хизер обернулась.
Выглядела Нэнси неважно: красные заплаканные глаза, распухший нос, потеки косметики на щеках. Хизер сделала шаг к ней, и мисс Дрейк помотала головой.
— Иди… иди. Я…
Резкий голос Марджери по радио прервал её.
— Дорогие ученики и преподаватели Баддингтаун Хай, директор Питерс просит вас собраться в спортивном зале.
Для верности, Марджери повторила эту фразу несколько раз. Вздохнув, Хизер всё же развернулась к выходу. Она понимала, что, возможно, Нэнси просто хочет побыть в одиночестве, а речь директора о Джемме и её смерти вряд ли поможет ей прийти в себя.
Она будет вспоминать о Кае Джонсоне. И, возможно, винить Джемму в его смерти, хотя той уже глубоко всё равно, что о ней думают.
Спортивный зал оказался забит до отказа. Хизер присела на край скамейки, огляделась. Ученики — те, кто, возможно, уже был в курсе смерти Джеммы Стоукс, — выглядели шокированными, кто-то из девчонок плакал. Поискав взглядом Коннора, Хизер не увидела его.
Не пришел?
Что-то в сердце ёкнуло и тоскливо заныло.
Хизер скучала по нему. Скучала уже с момента, когда он целовал её, не желая отпускать обратно в город, обнимал её лицо ладонями, а потом всё же отпустил, и она почувствовала: Коннор стал слишком важной частью её жизни. Настолько важной, что его отсутствие ощущалось всем её существом.
Возможно, эти чувства нужно было обрубать в зародыше, но она не сумела.
Должна ли она чувствовать себя виноватой перед Джеммой? Впрочем, это ощущение продолжало настойчивым ежом сворачиваться за ребрами.
Коннор вошел в спортзал за секунду до первых слов директора. Остановился, прислонившись плечом к стене, тихо сполз на пол, вытягивая ноги в кроссовках. На его появление обратила внимание только Хизер — остальные наблюдали за директором.
Ей хотелось плюнуть на всё, пойти и усесться рядом с ним. Но Хизер понимала, что не может позволять себе никаких вольностей. Кто знает, быть может, его и так зовут за глаза «учительским любимчиком», и от буллинга его спасает только его умение расквасить обидчику нос?