Она закивала.
— Бука…
О, твою ж мать. Райли едва не застонал.
Бука, что преследовал его в Баддингтауне. Бука, от которого он и выпихнул жену с дочкой сюда, в Бакспорт. Бука, чьи зубы могли заставить обоссаться даже ветерана гребаных морпехов.
— Кэти, что?.. — Долорес, в наспех наброшенной футболке, тоже вбежала в комнату. — Её кто-то обидел? Она поранилась?
Райли покачал головой, осторожно передал дочь ей.
Хотелось проблеваться от страха.
— Бука, — всхлипнула Кэти. — Бука в городе. Папа, только не езди туда, ладно? Бука хочет поймать тебя и сожрать…
Холодок скользнул у него по спине, а предплечья покрылись крупными мурашками.
— Это просто страшный сон, детка, — Долли прижала Кэти к себе, обеспокоенно взглянула на Райли. Он выдавил из себя улыбку: мол, малышка просто вспомнила свои кошмары в Баддингтауне и нападение медведя, ничего такого. — Сны не могут тебе навредить.
Кэти замотала головой.
— Бука может навредить папе! Он хочет навредить папе и дяде Денни!
Тошнота скрутила Райли живот. Шеф отпустил его на выходные, сказав, что справится в Баддингтауне сам, но знает ли он, нахрен, что за чудовище на самом деле терроризирует город? Знает ли он, как справиться с букой?
Райли и сам не знал, как.
Он так и не рассказал жене, как умирал Кай, и не собирался рассказывать. Здесь, рядом с ней, рядом с Кэти, тот пиздец казался лишь глюком, но Райли знал, что это — гребаный самообман. Жёлтые глаза буки следят за ним, куда бы он ни поехал.
— Никто не навредит папе, — он поцеловал дочь в макушку. — Папа умеет стрелять, пиу-пиу, помнишь? Он прикончит любого буку!
«Или будет трястись от страха, как трясся, пока умирал Кай. Дружище Кай…»
Который так хотел отомстить за брата.
В кармане джинсов зазвонил забытый там мобильный. Кэти, услышав звонок, ещё громче заревела. Долли прижала её к себе крепче, кинула взгляд в сторону двери: мол, пойдет в спальню, попробует успокоить. Райли кивнул в ответ, вытащил разрывающийся от звонков телефон.
Звонил шериф.
— Райли, — голос шефа был взволнованным и нервным. — У нас снова нападение, в старшей школе. Может понадобиться любая помощь. Если успеешь, приезжай.
В спальне Долли, сидя на сбившейся после секса постели, укачивала Кэти на руках. Райли прижался лбом к дверному косяку, чувствуя, как весь чертов мир вращается вокруг, чтобы повернуться к нему задницей.
Совсем недавно он занимался любовью с женой, и царапины на спине всё ещё слегка саднили, а теперь собирался сказать ей, что возвращается в Баддингтаун.
И что боится до усеру.
*
Школьный холл был тёмен и тих.
Денни не собирался брать Марка с собой, но выбора у него, отпустившего Райли в отпуск, особого не было. Даже если Райли всё-таки приедет в Баддингтаун, из Бакспорта ему еще нужно сюда добраться.
Ехать, конечно, недалеко, по шоссе минут пятнадцать или двацать, но всё же…
Если они правы, если людей в городе убивал маньяк, и если он сейчас здесь, то счет у них идет на очень, очень короткое время. И Марк, пусть и не помощник или стажер, сможет помочь.
Может быть.
По крайней мере, обращался он с оружием так, будто умел стрелять, хотя Денни и знал: ему нехило попадет, если Скарборо узнает, что в руках у гражданских был пистолет. Слава Богу, что у самого Денни вообще дома было личное, не табельное оружие, зарегистрированное, разумеется, на Айрис.
Остается надеяться, что стрелять Марку ни в кого не придется.
Густо пахло смертью и кровью.
Луч фонарика скользнул по луже, растекшейся по полу и уже потемневшей. По-прежнему держа наготове свой «Глок», Денни заглянул за стойку охранника и увидел выпотрошенный труп: разорванная грудная клетка, вываленные на пол внутренности — возможно, частично пожранные — и содранное с костей лицо. Поломанные ребра торчали наружу беззащитными окровавленными костями.
Сглотнув, Денни отвернулся от тела.
К некоторым вещам невозможно привыкнуть.
— Ни один человек не смог бы так сделать… — пробормотал он себе под нос.
Хмыкнув, Марк вышел вперед. Пистолет он заткнул за пояс джинсов и, кажется, доставать не собирался.
— Оружие возьми, — запах крови забивался в ноздри. — Если человек творил такую хуйню, он очень опасен.
Дохрена очевидный факт.
Марк повёл носом, как животное, принюхиваясь — что он вообще мог почуять, когда воздух пропитался смертью? Склонил голову, прислушиваясь.
Откуда-то со стороны лестничных пролетов раздался рык, а затем и вскрик боли.
Не сговариваясь, Марк и Денни рванули туда, и Денни, чьи ноги ещё помнили тренировки полицейской академии и работу в полиции, успел к лестнице первым.
Замер, уставившись на открывшийся пиздец.
Вцепившись одной рукой в перила, на ступеньки оседал Коннор Дуглас, а из рассеченного плеча лилась кровь.
Над ним жуткой тенью нависало… существо, напоминающее очертаниями человека, но — выше, сильнее. Переломанные и вновь сросшиеся длинные руки, скрюченные пальцы, заканчивающиеся острыми когтями. Темные капли срывались прямо на ступеньки.
Господи, твою ж мать…
Маньяк? Какой, к черту, маньяк?
Это… это…
Руки вообще действовали отдельно. Снять оружие с предохранителя. Целиться времени не было — Денни просто спустил курок и выстрелил, чувствуя отдачу, прокатившуюся по предплечью.
А потом — выстрелил ещё раз.
Рыкнув, существо обернулось, оскалило тонкие и острые, как иглы, зубы. Морда у него была только наполовину человеческой и такой же перекроенной, как и тело.
— Что… что это, нахрен? — едва выдавил из себя Денни.
Такой херни просто не могло существовать в этом мире.
Существо зарычало вновь.
А потом Марк одним сильным, резким движением оттолкнул Денни в сторону.
— Мальчишку уводи! — крикнул он. — Сейчас!
*
Денни, к счастью, послушался. Марк уловил это краем сознания, уже падая в транс и очухиваясь в полной тьме чужого сознания. Такого бесконечного, что оно даже пугало.
Ничего не осталось от мужчины, что впустил в себя духа смерти и мести. Его воспоминания растворились, став частью существования Атахсайи, впитавшись в него. Марк ощущал, как липнет тьма к его коже, ощущал себя голым перед первозданной бесконечностью.
Тряхнул головой.
И устремился прямо в сердце этой тьмы. Туда, где раздавался бой барабанов.
*
«Он поймал тебя!»
Барабанный ритм разрывал мозг. Он взревел, падая на колени. Кто-то был там, в его памяти, в самом его существовании. Чья-то песня вскрывала его, заставляя изворачиваться от боли. Кости ломило.
В его сознание вломились. Он чувствовал это всем своим существом. Мелодия становилась всё громче, заглушая бой барабанов, заглушая старческие крики.
«Убей его! Убей его! Убей его!»
Он завыл.
*
Остатки воспоминаний того мужчины, что пожертвовал собой ради мести, обрывочно впивались в мозг. Марк вырывал их, как вырвал бы вонзившиеся в мышцы клещи, и пробирался дальше, сквозь темноту. Отдаленный барабанный бой становился всё ближе.
— Он поймал тебя! Убей его!
Из тьмы выступила старческая фигура, сморщенная и голая. Грязные волосы мотылялись по плечам и спине спутанными патлами. Марк уже видел этого старика в чужих воспоминаниях и почувствовал, как вздыбился волк у него внутри, как зачесалась татуировка. Зверь рвался наружу.
Старик бил в шаманский бубен и пел, и от каждого слова тело Марка наливалось свинцом, гнулось вниз, к ногам шамана. Напевы становились всё громче. Горло перехватывало, и каждое слово песни, что пел Марк, входя в транс, мучительно застревало в горле.
Он помнил, что говорил ему Джек Пайп.
Застряв в чужом сознании во время ритуала, он рискует потерять собственное. Рискует потерять себя.
Марк задыхался. Липкая тьма заползала в его уши, в горло, наполняла изнутри, разрывая. Волк бился под кожей, стремясь вырваться наружу, но сил выпустить его уже не оставалось. Марк рухнул на четвереньки, позвоночник выгнуло неведомой, мощной силой, практически выламывая. Все мышцы и кости пронзила чертовски сильная боль.