Она приближалась. Легкая, как птица, неслась она по снегу. Белое платье Соль развевалось, и казалось, будто девушка не бежит, а летит, не касаясь земли. Скорее к отцу, он зовет, он снова зовет - ничего другого она не знала, кроме этого настойчивого зова. Ни бабка Сунильд ни Синфьотли, считавший Соль своей дочерью, ни кто-либо из слуг еще не заметил таинственных ночных отлучек девушки. Но даже если они и заподозрят неладное и выследят ее - ничто не сможет ее остановить.
Она не вполне понимала, что с ней происходило в такие дни. В самом начале ночи ее будил неясный голос, который она воспринимала не как звук, а как неожиданный и сильный толчок крови. Не обуваясь в одной рубахе выходила она из дома, делала навстречу этому зову шаг, потом другой... и куда-то проваливалась точно падала в бездонный колодец. И вот она уже бежит, летит, гонимая нетерпением, - к нему, к отцу, к единственному родному по крови существу, - и ни холода, ни страха не ощущает юная, беззащитная, почти нагая девушка, ночью, одна, на заснеженной равнине.
Увидев в снегу перед волком труп, она с размаху остановилась, как будто споткнулась о невидимую преграду. Великие боги, второй загрызенный оборотнем за несколько дней! Люди так просто этого не оставят. Они мстительны, эти смертные. Скоро они начнут охотиться на Сигмунда и рано или поздно затравят его.
Закрыв лицо руками, Соль бурно зарыдала. Ей до смерти жаль было молодого охотника. За поясом у него висела связка соболиных шкурок. В заплечном мешке еще оставались хлеб, фляга с вином, веревки. Он торопился домой с богатой добычей, но не успел, и волк-Сигмунд настиг его. Волк на брюхе подполз к девушке и уткнулся мордой в ее колени. Не замечая, что белое полотно рубашки пачкает чужая кровь, Соль обняла волка, прижалась лицом к его взъерошенному меху, остро пахнущему диким зверем.
"Отец, - подумала она, - отец мой, как я люблю тебя, дикий мой зверь, таящийся в ночи!"
Соль и прежде обращала свои мысли к другим, без всякой надежды на то, что ее когда-нибудь поймут. Она научилась говорить, произносить слова вслух, но редко прибегала к этому умению - оно было почти бесполезно (если не считать молитв), поскольку девушка все равно не могла бы услышать ответа.
Что-то изменилось в ней после ночных полетов сквозь колодец - как сама она определяла свои таинственные вылазки, - потому что эта новая Соль умела слышать мысли.
И отец ответил ей:
"И я люблю тебя, моя Соль. Ты вернула меня к жизни, моя храбрая девочка".
Ничему не удивляясь, Соль мысленно сказала:
"Разве это жизнь для мужчины из нашего рода? В шкуре хищного зверя, лишь изредка - человеком..."
"Жизнь прекрасна и в волчьем обличье, дочка".
"Зачем ты убиваешь их, отец?"
"Ты спрашиваешь, почему я убиваю людей, Солнышко-Соль?"
"Да, - страстно откликнулась она. - Они не простят нам. Они уничтожат тебя, и ты умрешь истинной смертью".
"Пусть сперва поймают, а затем одолеют".
"Люди умны, хитры. Ты попадешься в их ловушки. Отец, отец, я не переживу этого".
"Я - волк по имени Сигмунд. Я живу так, как мне нравится. Никто из племени людей не страшен мне".
"Ты не настоящий волк, - возразила она. - Ты оборотень. Не надо охотиться на людей, отец. Разве тебе мало телят и коз из здешних стад?"
"Мало! - Теперь от Сигмунда исходили жадность и рвущийся из глубины души восторг. - Знала бы ты, какое наслаждение, какое острое блаженство выследить это хитрое, осторожное, злобное существо - человека, перехитрить его, пересилить... увидеть страх в его дерзких глазах, услышать мольбу из его дерзких уст... и убить его".
Соль отчаянно затрясла головой.
"Попробуй сама, - предложил Сигмунд. - У них сладкая плоть".
Соль в ужасе посмотрела на волка, потом на кинжал Младшего Бога, который стискивала в руке. Встала. Волк отошел в сторону и сел, полураскрыв пасть. Девушка утоптала плотнее снег босой ножкой, вонзила в землю кинжал, взмахнула руками, как будто собиралась взлететь, - и прыгнула.
Отчаянные рыдания Соль разбудили Сунильд. Старая женщина давно уже подозревала, что с внучкой творится неладное, но объясняла это для себя тем, что девочка входит в возраст и настала пора подобрать ей хорошего жениха.
Спускаясь в трапезную, она услышала, как конюх говорил кухарке Хильде:
- На рассвете лошади ровно сбесились. И ржут, и бьются, чуть стойла не разнесли. Я уж подумал, не волк ли шастает...
Глупости, сердито подумала Сунильд, какие еще волки в городе?
Соль лежала на полу возле очага и глухо стонала, кусая губы. Слезы текли из ее глаз. Распущенные волосы полны золы, белая рубаха мокра до колен, выпачкана кровью. Босые ноги покраснели и распухли.
- Боги милосердные! - Сунильд побледнела и заломила руки. - Что с тобой, Соль? Что с тобой сделали? Кто они? Где ты была, дитя?
Она бросилась на колени возле девушки, схватила ее за плечи, несколько раз сильно встряхнула.
- Где ты была? Где?
Соль смотрела на нее бессмысленными глазами. Она догадывалась, о чем спрашивает Сунильд но все равно не могла ответить. Глухота обернулась для нее неожиданным союзником.
Сунильд обняла внучку, прижала к себе, принялась гладить по спине, содрогающейся от рыданий.
...Как долог был полет над рукоятью кинжала! Она взмыла в воздух, и снег остался далеко внизу. Она почувствовала еще в прыжке, как вытягивается ее тело, и, еще ничего не успев осознать, упала уже на четыре лапы.
Сразу же тысячи незнакомых запахов ударили ей в ноздри. Раскинувшийся вокруг мир оказался куда богаче, чем представлялось убогой девочке, в чьем немощном теле обитала душа Соль. Волчица ощутила презрительную жалость к себе самой в человеческом обличье. Она потянулась, с удовольствием ощущая свое новое тело - сильное и гибкое.
Белый волк, сидевший поодаль, вскочил и бросился к ней. Ласково повизгивая, он слегка прихватил ее зубами за загривок. Она увернулась ударила его лапой. Незнакомая радость заполнила сердце Соль. Бремя забот, страшная тайна происхождения, смерть и посмертная жизнь Сигмунда - все это куда-то исчезло. Свободная от человеческих дум и страхов, Соль-волчица могла позаботиться о себе куда лучше, чем девочка Соль, наследница высокородной Сунильд.
Только вот эта ущербная луна в небе и странная тоска...
"Соль! Ты понимаешь? Теперь ты меня понимаешь?"
"Да! Да! Да!"
Подпрыгивая, молодая волчица кружилась по снегу в погоне за собственным хвостом, исполняя самую обыкновенную щенячью пляску радости.
Она была крупной, хотя и не такой внушительной, как волк-Сигмунд. И у нее был чудесный золотистый мех, какого вообще не бывает у волков.
Волки понеслись по равнине. Они довольно долго гонялись друг за другом. Потом Соль остановилась. Пасть волчицы была распахнута, язык вывален. Желтоватые зубы поблескивали в лунном свете.
"Я голодна, Сигмунд".
"Хо! Я уделю тебе от своей добычи, прекрасная волчица с золотистым мехом".
Она вскочила. Внезапно тревога охватила ее. Волк подбежал к ней, ткнулся мордой в ее впалый бок.
"Что случилось?"
"Не знаю... Не помню... Я почему-то не должна угощаться от твоей добычи, Сигмунд".
"Почему? Кто сказал тебе это?"
"Никто. Я просто это откуда-то знаю... Мы не волки, Сигмунд! Мы люди!"
"Мы - дети Младшего Бога, Соль. Человечье племя - еда для нас".
Они побежали назад, к телу молодого охотника. Волчица трусила, опустив голову. Сотни, тысячи незнакомых запахов сводили ее с ума. Но вот она уловила острый запах крови, и шерсть на загривке поднялась у нее дыбом. Верхняя губа задралась нос сморщился. Этот запах дразнил, вызывал непреодолимое желание грызть рвать на части.
Жадно ворча, волки накинулись на свою жертву. И никогда еще трапеза не доставляла Соль такого наслаждения - даже во время пиршества в доме высокородной Сунильд, когда подавались самые изысканные яства. Ни одно блюдо, приготовленное искуснейшим поваром, не может сравниться со свежим сырым мясом, думала волчица, облизываясь.
Волк подбежал к ней, обнюхал ее морду. Глаза его искрились.
"А знаешь, почему убывает луна, Соль?"
Ее зрачки загорелись красным огнем, и она подобралась, готовая вновь играть - кусать, бить лапой, отскакивать, пускаться в бегство.