Щуря свои светлые, почти бесцветные глаза, асир наблюдал за юношей с насмешливым сочувствием. Конан бесился под этим взглядом. Слюна потекла у киммерийца по подбородку, но он даже не заметил этого.
- Еще хлеба? - предложил асир и опять поднес ко рту Конана краюху. Тот потянулся и клацнул в воздухе зубами. Синфьотли засмеялся.
Асиры, готовившиеся к ночлегу и разводившие костры, на минуту оторвались от повседневной работы, чтобы поглазеть на неожиданную потеху. Громче других заливался толстый Торир.
- Эй, Синфьотли, тебе достался щенок от славной суки! - кричал он. Корми его получше, только и всего! Ишь как лязгает! Того и гляди, руку откусит!
Конан метался, насколько позволяли путы. Из его горла вырывалось глухое рычание. Запах хлеба все сильнее дразнил его. И, как еще вчера он страстно мечтал о смерти, так в это мгновение он исступленно хотел жить. Жить, чтобы набраться сил и в один дивный, желанный миг своими руками разорвать желтоволосого асира. Ему нужно быть сытым. Он будет жить и убивать.
Конан снова дернулся, стараясь ухватить кусок хлеба. На этот раз Синфьотли оказался менее проворным, и острые зубы киммерийца вонзились и в хлеб, и в державшую хлеб руку. Синфьотли закричал и разжал пальцы. Из укуса потекла кровь. Под общий смех Конан проглотил отвоеванный кусок.
Вытирая кровь о штаны, Синфьотли левой рукой выломал сук с дерева, к которому был привязан его пленник.
- Ах ты, Медвежонок, - выговорил он сквозь зубы. - Из тебя получится добрый медведь. Мне нравится твоя строптивость, но это вовсе не значит, что ты не будешь за нее наказан.
Асир размахнулся и огрел Конана палкой по здоровому боку. В ответ молодой варвар вскинул голову и, глядя прямо в бешеные глаза Синфьотли, громко и звонко расхохотался, блестя белыми крепкими зубами.
2
Стены Халога были уже видны в свете луны с холма - грубо сложенные необработанным булыжником стены, за которыми притаились приземистые дома с крошечными окошками, либо вовсе без окон, - когда в лагере асиров послышался голос:
- Синфьотли! Тело твоего брата! Оно исчезло!
Пленивший Конана асир вскочил как подброшенный, хотя перед этим он лежал, развалившись на теплом лапнике, и грыз хвою.
Арнульф Сверчок - тот самый тощий парень с изуродованным лицом, что потешался над глухонемой девушкой, - стоял возле волокуш, к которым были привязаны тяжелораненые, и растерянно смотрел на валявшийся в снегу плащ убитого Сигмунда.
- Куда он мог деться, Синфьотли? - снова заговорил Арнульф. - Ведь тело было крепко привязано. Не могли же мы потерять его.
Синфьотли побелел как полотно.
- Уже несколько дней миновало, как Сигмунд мертв, - прошептал он. Боги, не мог же он подняться и уйти...
Арнульф сморщил нос.
- Вот уж точно. Много я перевидал в жизни мертвецов, и ни один из них не имел привычки разгуливать.
Синфьотли упал на колени возле волокуш и начал отчаянно разрывать снег руками, однако поиски ничего не дали. Он осматривался по сторонам, но никаких следов хищного зверя, который мог бы украсть тело, видно не было. Наконец Синфьотли рухнул лицом вниз, словно хотел вцепиться в мать-землю зубами, и глухо простонал:
- Сигмунд!..
- Кого это ты зовешь? - с любопытством поинтересовался другой асир, немолодой приземистый человек по имени Ордегаст.
- Тсс! - отозвался вместо Синфьотли насмешник Арнульф. - Он призывает своего сбежавшего брата. Просит перестать дурить и вернуться обратно, на волокуши.
- Сбежавшего? Что ты мелешь Арнульф! Ведь Сигмунд умер... Что-то случилось?
- Думаю, Синфьотли просто помешался от горя. Веревки, должно быть ослабли от тряски, вот тело Сигмунда и потерялось где-то в дороге. Жаль, что он не будет похоронен как положено. Уж кого-кого, а Сигмунда стоило бы погрести по всем правилам...
- Точно, - кивнул его собеседник.
Арнульф потянул немолодого асира за рукав, многозначительно скосив глаза на Синфьотли.
- Отойдем подальше, Ордегаст. Не годится нам мешать своей болтовней безутешному горю.
Ордегаст, которому было хорошо известно, что Сверчок ничего не делает просто так, пожал плечами и подчинился. Они отступили шагов на двадцать и оказались неподалеку от связанного Конана. На пленника оба асира не обращали никакого внимания - он был для них не более чем вещью. А между тем ни одно слово из их приглушенного разговора не ускользнуло от чуткого слуха варвара.
- Ну, и зачем ты отвел меня в сторону? - сердито спросил Ордегаст. Вечно у тебя какие-то секреты, Арнульф. Точно у женщины-сплетницы.
- Я думал, ты понимаешь, - удивился Сверчок. - Ведь ты сам сказал, что уж кого-кого, а Сигмунда необходимо было похоронить по всем правилам с кровавыми игрищами, тризной и высоким курганом.
- Ну так и что с того? Любой смелый воин заслуживает этого, а Сигмунд был не только отважен и свиреп, как подобает асиру, он еще и знатного рода. Что же странного в том, что Синфьотли хотел почтить его погребальным обрядом?
- Не в том дело, - досадливо отмахнулся Сверчок. - Много лет минуло с того дня, как ты появился на белом свете, Ордегаст, покинув лоно своей матери, но ума, как я погляжу, так и не набрался. Подумай сам. Высокородная Сунильд родила их в один час - Сигмунда и Синфьотли?
- Это известно в Халога всем и каждому, - фыркнул Ордегаст. - Говори прямо, к чему ты клонишь, Сверчок?
- А к тому я клоню, дружище Ордегаст, что двойня никогда не появляется на свет просто так. Как от одного отца могут быть зачаты одновременно два сына?
- Эй, эй, Арнульф, осторожнее. Высокородная Сунильд - одна из самых строгих и чистых женщин в городе. И хоть она мне не родня, я готов вступиться за ее честь. - С этими словами коренастый воин тронул рукоять своего меча. Лицо его приняло свирепое выражение.
- Да нет же, ты не так понял, - Арнульф заговорил торопливо, видимо испугавшись угрожающего тона своего собеседника. - У меня и в мыслях не было бросить тень на чистое имя Сунильд. Она и прекрасна, и добродетельна. Но ведь именно таких женщин и избирают себе в подруги Младшие Боги...
Тут испугался уже Ордегаст. Младшие Боги, беспутные сыновья старого Игга, не достигшие еще зрелости и не носящие взрослых имен, любили вмешиваться в людские дела, и даже упоминать о них было небезопасно. Повисло молчание, в котором слышалось только, как оба асира переводят дыхание. Наконец Ордегаст снова заговорил, стараясь, чтобы голос его звучал приглушенно:
- Так ты думаешь, что один из двух братьев был зачат от Младшего Бога?
Арнульф кивнул.
- Я знаю, тебе мои слова кажутся кощунством. Но сам подумай, Ордегаст. Помнишь как погиб муж высокородной Сунильд? В лесу на охоте его запорол клыками огромный вепрь, который скрылся из глаз охотников, точно провалился в преисподнюю...
- Да, - прошептал Ордегаст. - Я был на той охоте. Зверь выскочил из чащи совершенно неожиданно. Мы все растерялись. Не то что я - я был тогда почти мальчиком, но даже опытные, бывалые воины не ожидали его появления. Ведь даже кусты не трещали, хотя он продирался сквозь чащобу... После я часто думал: уж не из ада ли он выскочил?..
- Вот видишь, - подхватил Арнульф. - А через девять месяцев родились два брата, схожие между собой, как человек со своим отражением. Нет, неспроста все это. Один из них - дитя, зачатое мужчиной, но второй - плод от семени божества. Я в этом не сомневаюсь ни мгновения.
- Да, но кто? Кто из двоих? - жадно спросил Ордегаст.
Арнульф посмотрел на него с выражением снисходительного превосходства. Наконец-то проняло этого неповоротливого, туповатого вояку! Не зря он, Сверчок, вынюхивает, высматривает, выслеживает - копит чужие тайны. А как иначе заставить соплеменников слушать себя? Природа обделила Арнульфа силой, не дали ему боги и мудрости, и только один дар достался ему от судьбы - хитрость: видно, богиня выронила его в спешке, а Арнульф не погнушался нагнуться и подобрать. Торговать секретами и новостями, обменивая их на интерес асиров, смешанный с легкой брезгливостью и страхом, - вот что было излюбленным занятием Арнульфа.
- Ты хочешь знать, кто из двоих? - переспросил Сверчок, нарочно оттягивая ответ, и пожал плечами. - Откуда мне знать, Ордегаст. При жизни братья не слишком различались - ни в привычках, ни во внешности, да и пристрастия были у них одинаковы. В сражении оба неистовы, на пьяном пиру среди братьев оба не знали удержу, а что до женщин...