– Это все ваша дочка, – начала мать.
Я обмер и весь сжался.
– Да, это она. Ей ничего не стоит подбить других. Если бы не ее подначивания, мой сын не убежал бы из дома на ночь глядя.
Что говорят эти взрослые!
Я вздохнул и ткнулся головой в материнский живот:
– Мам, я…
– Значит, вы во всем вините мою дочку? – спросила мать Брей, выходя вперед.
– Да, представьте себе! – с вызовом ответила моя мать.
Брей спряталась за отцовскую спину. Она чувствовала, что вот-вот на нее хлынет целая лавина обвинений. Я тоже это почувствовал и, пока перепалка взрослых не зашла слишком далеко, вырвался из материнских рук и сердито крикнул:
– Мама! Черт возьми…
Мне показалось, что мать позабыла о Брей. Ее глаза округлились от удивления и гнева. Я осекся на полуслове.
– Элиас, это что за манера? – Она сердито посмотрела на мать Брей и добавила: – Слышали? Успел поднабраться от вашей доченьки. Элиас никогда так не говорил!
– Мама, остановись! Никто меня не подбивал. Я сам вылез из окна. Брей здесь ни при чем. Не смей ее обвинять!
Мне было стыдно за свой крик, стыдно за то, что в присутствии чужих вынужден ставить собственную мать на место. Но я говорил слова, которые шли у меня от сердца. В общем-то, я действовал так, как она меня учила. «Элиас, вступайся за тех, кого обижают. Если кто-то измывается над слабым, не будь равнодушным наблюдателем. Всегда поступай и говори так, как подсказывает тебе сердце».
Я надеялся, что дома мать вспомнит эти слова.
Она глубоко вздохнула. Было заметно, как гаснет ее злость.
– Извините, – сказала она родителям Брей. – Я не должна была так говорить. Просто очень переволновалась за сына.
– Понимаю вас, – кивнула мать Брей. – И вы меня простите. Я очень рада, что с ними все в порядке.
Отец Брей молчал. Я подозревал, что его разговор с дочерью состоится дома и что ему недостаточно видеть Брей живой и здоровой.
За эту ночную прогулку мне на весь остаток лета было запрещено уходить дальше двора. И мухобойка в тот день тоже поплясала у меня на спине и ягодицах, после чего я клятвенно пообещал больше никогда тайком не уходить из дома. Но когда дело касалось Брей, все годы, пока мы учились в школе, я напропалую нарушал обещание, вылезая через окно. И ни разу не попался.
Должно быть, у вас на языке уже вертится вопрос: как же так, ребята? Вы крепко дружили, учились в одной школе, работали в местной «Дейри куин»[2]. Наконец, спали в одной постели. Почему же все это не сблизило вас, не сделало ваши отношения чем-то бóльшим, нежели «дружба с элементами секса»?
На самом деле сблизило. Только не сразу.
Глава 3
Четыре года тому назад…
Второго августа мне исполнилось двадцать два, а за неделю до этого я снял первую в своей жизни квартиру. Брей никогда не любила праздновать мой день рождения в домашнем кругу. Она норовила вытащить меня куда-нибудь, где можно хорошенько набраться и весело погулять. И хотя я сам был не против таких местечек, ибо сам любил выпить и потрахаться, наша последняя с Брей «веселушка» привела меня в тюрьму, а ее – в палату экстренной помощи Атенского регионального медицинского центра. Можете не сомневаться: тот вечер был в высшей степени отвязным и оттянулись мы с ней по полной.
– Повторения прошлого не будет, – с порога заявила мне Брей, пытаясь меня убедить.
Она ногой закрыла входную дверь и протанцевала в гостиную, после чего плюхнулась в мое громадное кресло, перекинув ноги через подлокотник.
Я достал из холодильника бутылочку «Гаторейда»[3], сел на диван и сделал первый глоток.
– Ты хочешь сказать, в этот раз все будет тип-топ? Никакой хмырь не подсыплет в твое пойло никакой дури? А я потом не услышу, как он бахвалится перед дружками, и не потружусь над его рожей так, что понадобится вмешательство копов? – Я засмеялся и сделал еще глоток. – Предсказуемых вечеринок у нас с тобой как-то не получалось.
Брей подалась вперед и обхватила меня за шею. От нее одуряюще пахло шампунем и чуть-чуть туалетной водой.
– Я вообще не собираюсь пить. Ну, если только ты или Лисса меня угостите, – сказала она и чмокнула меня в щеку.
Я терпеть не мог таких ее приемчиков. Лучшая подруга служила ей прикрытием. Похоже, она уже позвала Лиссу на сегодняшнее сборище.
– Допустим, я пойду, – сказал я, уступая ее напору. – Но ты должна пообещать мне вести себя хорошо.