Лотте захотелось по обыкновению сказать: «Только представьте!» – но она промолчала, потому что поняла вдруг, может, из-за Таге Баста, что представить это нельзя. Вместо этого она сделала знак рукой, означающий, что лекция окончена и можно расходиться. Стоило ей лишь поднять руку, как студенты повскакивали с мест – ну да, они же то и дело смотрели на телефоны, в лэптопы и на наручные часы, поэтому за временем следили. «Продолжение следует!» – крикнула она им в спину. Потому что за сорок пять минут «Мамашу Кураж» не разберешь.
Когда Таге Баст снял, как выходит за дверь последний студент, Лотта приняла решение. Она знала, что вскоре камера обратится на нее и Таге Баст подаст ей сигнал, чтобы она действовала как обычно, но Лотта поступила иначе. Она не вышла следом за студентами и за кофе в столовую не пошла. Вместо этого она посмотрела в камеру и сказала, что когда сам считаешь материал важным и злободневным, а студентам плевать, преподавать бывает сложно. «Мир в огне, – сказала Лотта, – а в “Мамаше Кураж” рассказывается, что происходит с человеком, когда мир в огне, молодежь должна бы интересоваться подобными вещами! Что это за времена настали, – она начала в духе Брехта, но закончила собственными мыслями, точнее, словами, – когда молодежи на все наплевать? Но, возможно, я сама виновата. – Лотта почувствовала, что, говоря это, она перекладывает вину на студентов и не замечает собственного отчаяния. Она тут же пожалела, что задала вопрос именно так, потому что получилось, будто она ждет ответа от Таге Баста, будто надеется, что тот откроет рот и скажет: «Нет, что вы, у вас замечательные лекции, вы ни в чем не виноваты». Как же все это унизительно! «О-о-х!» – выдохнула она и, выскочив в коридор, захлопнула за собой дверь.
Она вернулась к себе в кабинет и засела за бумажную работу, но забыть случившееся после лекции была не в силах, и это ее тревожило. Таге Баст тогда промолчал. Может, не случайно? А может, он просто не успел ответить на ее глупый риторический вопрос, ведь она так стремительно выбежала из аудитории. И, кстати, – кто вообще такой Таге Баст, чтобы судить о преподавателях Академии искусств, будь это Лотта или еще кто-нибудь? В педагогике он ничего не смыслит и понятия не имеет, каково это – обучать современную молодежь основам старой драматургии. А вот у Лотты есть университетское образование.
Она знала, что лекции читает отлично, ей столько раз говорили, как мастерски она умеет оживлять старые тексты, про которые другие лекторы рассказывали сухим бесцветным языком. На конференции с лекциями по драматургии приглашали ее, а не Фредрика Скугена, так почему же Таге Баст не пошел снимать Фредрика Скугена? «Потому что хотел снять сильный интересный фильм», – тут же сказала она себе, и хотя Лотта понимала, что, возможно, просто старается себя успокоить, это вдруг показалось ей очевидным: ну разумеется, так все и есть! Ведь если снять лекции Фредрика Скугена о «Фаусте» Гете, скучища будет невыносимая! Скуген никогда не проводил параллелей между литературой и современностью и, даже отступая от сухих фактов, утопал в метафизических философствованиях, никого не интересовавших, во всяком случае, двадцатилетних студентов-актеров.