— Только помни, шериф, об одном, — сказал старший Лаутон. — Мы здесь и сейчас заключили сделку. Теперь мы партнеры. Если с нами что-нибудь случится — твой зад сгорит вместе с нашими.
— Я понял, — просипел шериф сдавленно.
Лаутоны взгромоздились обратно в «джип» и завели мотор. Они развернули автомобиль, откатив его немного назад, а затем помчались не оглядываясь по дороге.
Уайя увидел, как шериф еще долго-долго стоял на дороге, глядя на свои ботинки. Наконец од схватил поводья и прыгнул в седло. Несколько секунд он смотрел вслед исчезающему «джипу». затем яростно рванул удила, разворачивая лошадь. Уайя услышал, с какой силой шериф вонзил ботинки в бока лошади, послав ее быстрой рысью. Через секунду дорога опустела.
Уайя встал.
В горах давненько об этом поговаривали. Никто об этом особливо не пекся. Следовало лишь помалкивать, ибо, узнай кто, что шериф покупает у Лаутонов самогон, — тому пришлось бы иметь дело не с шерифом, а с Лаутонами. Они бы такого не спустили.
Уайя повернулся к дороге спиной и, словно волк, двинулся в тени деревьев.
Несколько дней он провел в горах, напрочь позабыв о шерифе и Лаутонах.
Таводи подремывая сидел, прислонясь к выложенному камнями колодцу. Возле колена лежал «винчестер». Теплый день. Легкий ветерок.
Старлайт и Натан Берд шли по другую сторону колодца и не видели старика, а тот старался игнорировать их присутствие и разговор.
— Тогда летом, — говорил хозяин магазинчика. — Июньская свадьба.
— Нет, — послышался голос Старлайт. — Не торопи меня. Я знаю, что делаю, Натан. Я во всем уверена. — Таводи слышал, как вслед за этим наступила тишина. И стал думать о торговце.
Натан Берд, из клана пэйнт. Таводи уважал его за то, с какой нежностью и уважением он обращался к Старлайт. Старику стало любопытно, что скажет по этому поводу внук.
Он медленно поднялся на ноги. Старлайт судорожно втянула воздух и отошла от пораженно развернувшегося Натана.
— Ты все слышал? — спросила женщина.
— Да, ответил старик.
— Ну и?
— Очень хорошо.
Натан вышел вперед и протянул было руку по обычаям белых для рукопожатия. Но затем остановился и улыбнулся.
— Ты придёшь на свадьбу? — спросил он.
— Если она будет происходить на свежем воздухе.
Натан ухмыльнулся.
— Я думаю, что Старлайт обо всем позаботится.
— А парнишке кто скажет? — спросил старик.
— Я думаю, что он обо всем догадывается, — ответила Старлайт. — Не думаю, что с этим возникнут осложнения. Хочешь сам сказать?
— Да, — сказал Таводи. — Думаю, что он в горной хижине. Я ему сообщу, — и он ушел не попрощавшись.
Он остановился лишь для того, чтобы взять куртку. В горах прохладно, а моложе он не становится. Затем Таводи направился вверх и на север.
Подойдя к хижине, он почувствовал, что кто-то вышел справа, но самого юношу так и не увидел. Из сгустившихся вечерних теней вышел Дэйн и опустил «Яростного». Таводи улыбнулся в темноте.
— Приятно видеть, до чего же ты быстро всему учишься. Давай, Уайя, войдем в хижину. Мне нужно много о чем тебе сказать, и хотелось бы при этом видеть твое лицо.
Они сели за стол и поставили между собой керосиновую лампу. Таводи быстро и напрямик рассказал Дэйну о свадебных планах Старлайт и обрадовался, увидев, что у парня не отразилось на лице никаких дурных мыслей. Похоже, он даже не удивился.
— Я рад за нее, — искренне сказал Уайя. — Но о нем я не смогу думать как об отце.
— И не нужно, — ответил дед. — Но я верю в то, что Дэйн бы порадовался, как сейчас радуюсь я и как будешь радоваться ты. Теперь надо подумать о свадебном подарке. Нет, завтра. Мне нужно выспаться. — И старик завернулся в одеяло и мгновенно уснул.
Следующие несколько дней они провели в горах. Уайя рассказал Таводи о шерифе и Лаутонах, и дед крякнул от омерзения. Он не любил ни братьев, ни шерифа.
— Шериф-то у нас — полное дерьмо, — и Уайя ухмыльнулся.
На четвертый день Дэйн почувствовал легкий укол совести за то, что так долго не ходит в школу. Утром они собрались и пошли вниз, в долину.
Перейдя поток, они поднялись на хребет холма, и тут Таводи застыл на месте. Уайя моментально повернулся на сто восемьдесят градусов в другую сторону, чтобы полностью охватить все поле зрения и принялся вслушиваться и всматриваться вдаль.
Через некоторое время дед повернулся к юноше, и Уайя увидел на его лице тревогу.
— В чем дело? — прошептал он,
— Не знаю пока, — ответил Таводи. — Я ничего не слышу и не вижу. Но предчувствие у меня преотвратное. — Он глядел вдаль. — Думаю, нам следует поторопиться.