— Ты когда-то хотел писать стихи. До меня просто не доходят подобные противоречия. Поэт, человек, получивший степень по литературе… и наемник.
— Просто ты не очень сильно пытаешься понять. Ты зацикливаешься на семантике, на слове. Давай попробую еще раз: один из самых мудрых встречавшихся мне людей, сказал как-то, что человек, который откровенен сам с собой, всегда в конце концов делает то, что умеет делать лучше всего — неважно, что именно.
— Ну… может быть. Но прежде, чем я решу, я хочу узнать тебя получше.
— Вряд ли ты сможешь использовать все это в газетной статье.
— Узнавая тебя ближе, я таким образом лучше вникаю в сущность своего дела.
— Тогда тебе придется начать с самого истока, с Теннесси.
— Может быть, когда-нибудь я доберусь и дотуда. Господи, мне кажется, что я будто бы на тебя вешаюсь.
— Мы несколько уклонились от главной темы, тебе не кажется?
— Неужели это тебя так взволновало?
— Пока не знаю.
— Да, похоже, я это заслужила.
— Сара, ты красивая и интеллигентная женщина. Думаю, что мы могли бы быть близки, но не хочу, чтобы между нами вставали неясности с самого начала. Ведь я все равно уеду в Гонконг, и будут задания подобные этому…
— Я и не прошу тебя меняться. Я не собираюсь ничем тебя связывать.
— Ну, может быть хоть чуть-чуть свяжешь? Как приятно видеть тебя улыбающейся.
— Итак, если поедешь в Теннесси, то сделаешь остановку на Гавайях, так?
— Да.
— Так почему бы тебе не навестить меня и отца? Правда, мы живем не в Гонолулу. А на одном из островков рядом. Мы называем его Большим Островом. На Гонолулу совершенно непохоже. Приезжай, проведи со мной несколько дней.
— Сара, мне бы очень этого хотелось. А твой отец не будет против?
— Поначалу он, конечно, будет к тебе принюхиваться — он вообще-то дядька подозрительный. Но против — разумеется, не будет. В этом я за него могу поручиться.
— Но как ты можешь быть уверенной, что окажешься на острове, когда я буду проезжать мимо? Ведь ты журналист, и у тебя определенные договорные обязательства. Тебя вполне могут на это время куда-нибудь отослать.
— Нет. Я буду на Гавайях. Поторопись.
Часть третья
Сара лежала на песке Анаехуумалу и размышляла о так непохожих друг на друга отце и Дэйне.
После ночи любви, она лениво рассматривала вершину Мауна Кеа, покрывшуюся в этой минуте облаками. Ей было неспокойно, хотя Дэйн был рядом — почти рядом — его голова виднелась далеко в океане.
Это был третий день его пребывания на Гавайях, и отец, «принюхивавшийся» к нему поначалу, был совершенно очарован новым знакомым своей дочери. Сейчас он сидел в Кона Сандерленд — родовом поместье Сандерлендов, в котором умерла ее мать. Как давно это было. Отец, вроде бы, не постарел, но у губ его залегли горькие морщины, и глаза словно изливали в мир потоки странной горькой обиды на эту жизнь.
Сара приподнялась на локте и увидела, что Дэйн вышел на покрытую водой отмель и высматривает в воде рыбу. Потом он сделал какое-то совершенно неуловимое движение, и в руке его оказалась крошечная рыбка, которую он тут же отпустил обратно. Сара рассмеялась.
Дэйн вылез из воды и подбежав — как волк, подумала Сара, — к ней, лег на песок.
Она легко поцеловала его, и он поцеловал ее в лоб.
— Недурно, — процедила женщина. — Милый дружеский поцелуй.
— Вон там едет в фургончике твой отец, похоже, торопится, и я не хочу, чтобы он нас засек.
— Ты не на войне, не забывай. И, ты думаешь, он не знает, чем мы занимались две прошлые ночи?
— Боже, женщина, ну неужели у тебя стыда вообще нет?
Фургон с размаху въехал на песок пляжа и по тому, как нервно Сандерленд вывернул руль, Сара поняла, что что-то случилось, и, вскочив, побежала к нему. Дэйн, натягивая рубашку шел следом.
— В чем дело? Что случилось? — спросила Сара, подбегая к вылезшему из машины отцу.
— Звонил твой главный редактор, как его там, Харрисон.
— Ну, подумаешь, большое дело, — с облегчением выдохнула Сара. — Чего ему?
— Хочет, чтобы ты вылетела на задание. Причем немедленно. Хочет, чтобы ты перезвонила ему, как только доберешься до дома. Мне кажется, вам обоим лучше поехать со мной.
— Да что такое? — несколько раздраженно переспросила Сара. — Неужели подождать нельзя?
— Нельзя, — сказал Сандерленд медленно. — Он хочет, чтобы ты вылетела во Вьетнам. Сегодня в местечке Да Нанг высадилась, чертова уйма морских пехотинцев. Страна вступила — снова — в войну. И твой редактор хочет, чтобы ты освещала эти события.