— Она знает, что когда-нибудь мы отправимся далеко-далеко в новый дом. Туда, где не будет ни бомб, ни ружей, правда же?
Девочка снова кивнула.
Сара улыбнулась Дэйну.
— Она немного стеснительна поначалу.
Дэйн услышал собственный вздох.
— А сейчас-то что? Сара? Есть ли возможность остаться хотя бы ненадолго наедине?
Женщина откликнулась моментально.
— Ну, разумеется. Бэбиситгер приходит по вечерам. А семья, что живет внизу, будет счастлива за несколько пиастров взять девочку к себе на время.
— Я хотел отвезти тебя на несколько дней в Сингапур, — произнес Дэйн. — Отдохнуть. Немного отдохнуть от войны.
— Ох. — Сара тихонько опустилась на кровать. Дэйн ждал.
— Не думаю, что смогу ее оставить, — наконец произнесла женщина, почти шепотом.
— Сара, но тебе необходимо уехать. Война тебя доканает.
Она вскинула голову и, к удивлению Дэйна, в глазах ее вспыхнули слезы.
— Я знаю, о чем ты. Выгляжу просто жутко. Сама вижу — настоящая уродина.
— Да не жутко. Просто устало.
Девочка подошла к Саре и, нахмурившись, встала рядом — ей не нравились слезы. Сара обняла ее и прижала к себе — девочка обвила шею женщины ручонками. Наконец Сара улыбнулась, и Нгуен снова залезла на кровать, подтянув под себя коленки и обхватив их руками.
— Совершенно позабыла предложить тебе выпить, — попыталась выйти Сара из положения.
— Я хочу, чтобы ты поехала со мной в Сингапур, — упорно повторил Дэйн. — Всего на несколько дней… — Он замолчал, взглянув на девочку. — Бери ее с собой. Ерунда, справимся.
— Нет, — выдавила Сара. — Я на пять-шесть дней оставлю ее семье, что живет внизу. Этого достаточно? Нам хватит шести дней?
Дэйн протянул руку и провел по ее волосам.
— Это всего на несколько дней, Сара. Будем отъедаться, пить шампанское и купаться в настоящих ваннах. Остановимся в комнате с кондиционером. Будем медленно, со вкусом и продолжительно заниматься любовью. И ты совершенно позабудешь о Вьетнаме.
— Господи, Дэйн, я согласна. Давай, только скорее…
— Прямо сейчас…
— Все бесполезно, — сказала она, — мне не расслабиться. Прости, Дэйн, но я должна вернуться.
— Так нечестно. Мы в Сингапуре всего двое суток.
— Я хочу вернуться. Господи, как мне нравится заниматься с тобой любовью, как мне нравится этот старый отель, как мне хочется как-нибудь снова очутиться в Сингапуре с тобой, любовь моя. Но мне не выкинуть из головы Сайгон.
— То есть Нгуен.
— Да.
— Черт, говорил же тебе — возьмем ее с собой.
— Да знаю, знаю, но это казалось мне неправильным.
— О чем еще ты беспокоишься?
— Я чувствую себя виноватой. Мне необходимо вернуться. Не знаю, но нечестно просто валяться на солнышке в Сингапуре, пить и трахаться — когда… Мне это нравится, но так нечестно.
— Сара, учти, война будет чертовски долгой. Я, похоже, не в силах убедить кого бы то ни было в этом, но от Вьетнама тебя скоро будет тошнить, — а война будет продолжаться, учти.
— Как хорошо, что я тебе не верю.
— А собственным глазам?
— То есть, ты хочешь сказать, чтб война продолжится еще года два-три?
— Или дольше.
— И все это время ты будешь воевать?
— Нет. Через месяц или чуть меньше я уезжаю.
— Что?
— Послушай меня: американцам не выиграть эту войну, потому что они совершают точно такие же ошибки, что и французы до них. Ночи и вся деревенская местность принадлежат Вьетконгу. Дни и города — американцам. И я не знаю, что пугает местное население больше, и не могу сказать, кто кого пересидит в этом краю.
— И ты уезжаешь, потому что это бессмысленно? Безнадежно?
— Нет, потому, что я в это не верю.
— Господи, господи, да ты никак переметнулся к антивоенным демонстрантам.
— Да нет же. Ты просто не можешь понять. Или не хочешь.
— Так ты популярненько объясни.
— Я не считаю, что приход американцев сюда был злом. Соединенные Штаты ввалились во Вьетнам с лучшими намерениями. Но не верны ни стратегия войны, ни ее тактика, и ее не выиграть, если только не произойдут какие-нибудь коренные изменения, а я думаю, что они не произойдут. Поэтому я собираю всех своих людей и выхожу из игры, Я уже говорил тебе: мы воюем не только из-за денег, а тогда, когда верим в то, что делаем. И я не могу выполнять дурацкие приказы тех, кто считает, что поступает верно.
— Ты только послушай. Мы с тобой лежим в огромном номере отеля «Раффлз» в Сингапуре, над нами тихо кружится вентилятор, шипит холодное шампанское в бокалах — и никакой бомбежки, артобстрелов. А мы только и говорим, что о войне. И в этом прежде всего моя вина. Видишь, как со мной трудно. Я не могу забыть…