— Почему только… одна кружка? — наконец произнесла Элис, тщательно выговаривая каждое слово.
Она не заикалась, и Тони мысленно похвалил ее за это.
— Почему одна? — переспросил он. — Ах, да! Ну, это связано с моим здоровьем…
Глаза девушки слегка потемнели.
— Что-то серьезное?
— Нет, что ты! Просто, видишь ли, — продолжал Тони, заметив ее тревогу, — дело в том, что частые стрессы и кофе несовместимы.
Элис нахмурилась, очевидно рассчитывая на более подробное объяснение. Тони вздохнул. Ему не приходилось ни с кем говорить о проблемах своего организма, равно как и о других личных заботах. Деловых партнеров это не интересовало. Больше того, узнай они, что Энтони Боулер слишком подвержен стрессам, это могло бы вызвать у них только раздражение. Шумы в сердце? Ничего, он сам с ними справится. И не приведи Бог, если это станет известно служащим. Ведь они смотрят на него, как на капитана, ведущего их корабль…
Элис отпила кофе и посмотрела на Тони поверх кружки. Затем, опустив ее, тихо спросила:
— Чем ты занимаешься?
Тони никогда не думал, что простые, внешне ничего не значащие слова могут доставлять ему удовольствие. Но когда их произносила Элис, именно так и было. Ведь она беспокоилась о нем просто как о человеке, а не о главе фирмы, пусть даже очень крупной. Ему хотелось, чтобы Элис видела в нем прежнего Тони, дружелюбного и веселого парня.
Понимая, что ее вопрос требует ответа, он сказал:
— Я, как бы тебе это объяснить, ну, вроде монтера-электрика. Занимаюсь прокладкой кабелей и проводов.
Он не солгал. Во всяком случае, не совсем солгал. Его компания в самом деле занималась прокладкой высоковольтных линий электропередачи, установкой опор, строительством и оборудованием подстанций.
— Монтер? — обхватив обеими руками кружку с кофе, Элис продолжала смотреть на него. — А г-где ты работаешь?
Неужели она почувствовала в его словах неискренность?
— В одной фирме, тут неподалеку, в Огдене, — уклончиво ответил Тони, понимая, что нужно сменить тему. — А ты? Что ты делаешь в Логане, так далеко от дома? Ведь, наверное, приехала сюда не для того, чтобы устроиться на работу в дешевый ресторанчик? — Он тут же пожалел, что задал такой неуклюжий вопрос. — Прости…
Но Элис подняла руку, перебивая его извинение. Она глубоко вдохнула, затем выговорила:
— Уни-в-верситет.
Значит, она учится в местном университете!
— А что ты там изучаешь? — поинтересовался Тони.
Элис грустно улыбнулась, потом подняла руку и большим и указательным пальцами красноречиво изобразила баранку.
Ноль? То есть ничего? Видимо, по какой-то причине она больше не студентка. В голове у Тони один за другим завертелись вопросы. Что случилось? И почему бы ей не отправиться домой? Зачем продолжать жить здесь и работать в какой-то там забегаловке? Он уже понял, что Элис — очень нежное и чувствительное создание. С ней нужно разговаривать, не вселяя тревогу. Но сейчас это сделать было чертовски трудно. Да, ее глаза красноречиво свидетельствовали о разочаровании. Но в данную минуту ему больше всего хотелось понять, почему именно она пребывает в затруднительном положении.
Тони надеялся, что со временем узнает обо всем. А пока он решил, что попросит своего секретаря навести справки о машине Элис и потихоньку заплатить по счету, если речь пойдет о штрафе или о чем-то подобном. Только надо будет проинструктировать Рут о том, как вести себя, разговаривая с Элис при возврате автомобиля.
Он взглянул на часы и сказал:
— Ну вот, я опаздываю!
Ему следовало поспешить, чтобы успеть к началу заседания правления. Хорошо, что Рут держит для него в офисе пару чистых, выглаженных костюмов и принадлежности для бритья.
— Это в-все из-за м-меня, — огорчилась Элис. — Как же т-ты теперь д-доберешься до Огдена?
— За меня не беспокойся. — Тони допил кофе и начал торопливо одеваться. — Воспользуюсь поездом пригородного сообщения. Мне не привыкать. Я позвоню тебе…
В глазах Элис застыло беспокойство. Выходит, она не была уверена, что он действительно позвонит. Хотя стоит ли ее в этом винить?
Он уже жалел о том, что так нескладно рассказал ей о своей работе. Следовало с самого начала быть честным по отношению к ней. Ложь, пусть даже по пустякам, не сделает из него прежнего Тони. А ему хотелось хотя бы отчасти быть им.
Что же он все-таки скрыл от нее? Оставшись одна, Элис забралась с ногами в кресло-качалку и посмотрела в окно. Она хотела увидеть чистое небо, но массы белых облаков стремительно плыли, сменяя друг друга, мешали видеть столь желанную синеву. Точно так же что-то мешало ей распознать в этом красивом и сильном мужчине истинного, прежнего Тони…
Однако то, что произошло у них ночью, было великолепно. Элис до сих пор ощущала тепло его рук. Она даже не представляла, какое это удовольствие — заснуть в объятиях мужчины, только что подарившего тебе невероятное наслаждение.
Но, несмотря на состоявшуюся близость с Тони, Элис чувствовала какое-то необъяснимое внутреннее беспокойство. Как сквозь облака, плывущие по небу, проглядывали только лоскутки синего неба, так и она мало что знала о Тони Боулере.
Ей хотелось понять, откуда взялась усталость, которую она заметила в его глазах. Куда делась его прежняя открытость и что заставило его стать осторожным и замкнутым? Она задала ему простой вопрос, желая узнать, где он работает, но получила слишком уклончивый ответ…
И откуда у него на руке роскошные золотые часы, которые могут позволить себе только очень состоятельные люди? Может быть, он потратил на них все свои деньги в один из безумных моментов, когда человека охватывает необъяснимая эйфория и ему на все наплевать? С ее братом случалось нечто подобное. Однажды летом Макс взял и за один-единственный день растратил в Лас-Вегасе почти тысячу долларов — весь свой летний заработок от продажи гамбургеров. Понятно, для индустрии развлечений Лас-Вегаса такая сумма была каплей в море. Но, например, для семьи Элис Лоуэлл это были очень приличные деньги, которые к тому же предназначались для оплаты обучения Макса в колледже. Несмотря на всю серьезность проступка, мать не стала наказывать и даже не отругала ее младшего брата. А просто сказала:
— Сынок, Бог дал тебе возможность совершить ошибку, чтобы в другой раз твой выбор оказался правильным.
И следующим летом Макс сумел по-настоящему распорядиться своим заработком: он своевременно внес плату за обучение и получил сертификат по бухгалтерскому учету.
Может быть, то же самое происходило и с Тони. Возможно, свою зарплату за несколько месяцев он решил потратить на роскошную безделушку — на эти дорогие часы, сверкающие теперь золотом на его руке. Отчаянные парни всегда так делали. Но ведь Тони уже далеко не сумасбродный мальчишка…
Хотя то, что она мысленно называла безумством, не объясняло его внешней замкнутости. Очень жаль, что связь между Тони и Максом прервалась. Если бы они продолжали общаться, то ей стоило лишь позвонить домой и поговорить с братом. А уж Макс наверняка посвятил бы ее в подробности того, что случилось с Тони после его отъезда из Саммерсвилля.
Этот отъезд был больше похож на бегство. И никто из прежних друзей-приятелей не поддерживал с ним связь. Его младший брат Лео все-таки угодил в тюрьму. А отец почти каждую ночь проводил в баре и под утро кое-как добирался до дома, проклиная все на свете. Эта невеселая история имела логический конец. Как-то на рассвете Боулера-старшего обнаружили на улице без сознания. Полицейский патруль вызвал «скорую». И врачи определили, что смерть наступила от сердечного приступа. Но все понимали: причина — в чрезмерной дозе спиртного.
Отец Тони умер в тот же год, когда ее мать попала в автокатастрофу. Элис была слишком поглощена заботой о беспомощной матери и не смогла присутствовать на похоронах Боулера-старшего, хотя ее волновало, приехал ли Тони, чтобы проводить отца в последний путь. Судя по слухам, в Саммерсвилле Тони так и не появился. Элис знала, что его жизнь в семье была нелегкой, но отказывалась понять, почему он все-таки не смог выкроить время, чтобы приехать на похороны отца.