И вот Краснознаменный зал Дома Советской Армии, где прошли лучшие годы работы ансамбля, где когда-то начиналась его творческая судьба. Теперь здесь прощались с его основателем А. В. Александровым, воинскими почестями отдавая ему последний долг.
А потом траурный кортеж отправился по улицам Москвы на Новодевичье кладбище, где и состоялись похороны отца.
В одном из своих последних писем отец писал: «...Сколько пережито и какой пройден путь от того времени, когда я был мальчиком в лаптях, до настоящего момента... Много было хорошего и плохого. А жизнь была сплошной борьбой, полная труда, забот... Но я не сетую ни на что. Я благодарю судьбу за то, что моя жизнь, мой труд принесли какие-то плоды дорогой Отчизне и народу. В этом большое счастье...»
Где найти песню?
Еще во время болезни отца мне приходилось замещать его, выполняя обязанности руководителя коллектива. Теперь же вся тяжесть забот об ансамбле — масса организационных и творческих дел — полностью легла на мои плечи. Пришлось встать за пульт, оставленный отцом.
И первой главной задачей было сохранение традиций и школы А. В. Александрова. Возможно, я не все безоговорочно принимал в нем, не шел слепо за начинаниями А. В. Александрова, но, возглавив коллектив, понял, что надо удержать, сохранить то, что долгие годы выпестывалось им, чему он отдал свои силы и жизнь.
Первые концерты проходили как обычно, программа почти не менялась. Нередко на концерты по-прежнему приходил и К. Е. Ворошилов.
С Климентом Ефремовичем Ворошиловым у меня было несколько памятных встреч. В 1947 году в честь 800-летия Москвы в Большом театре состоялся концерт, в котором принял участие и ансамбль. Хотелось как-то откликнуться на величественный юбилей столицы. Я написал песню о Москве, которую наш коллектив и исполнил в концерте. Кроме того, П. Вирский поставил новый танец на музыку, в основе которой была неоригинальная мелодия. Ансамбль пел и другие произведения, и успех был обычным, но на следующее утро раздался телефонный звонок и меня пригласили явиться к Ворошилову.
— Что такое, зачем? — думалось бессонной, беспокойной ночью. Утром поехал к назначенному часу. Климент Ефремович очень вежливо встретил меня, поинтересовался делами ансамбля и спросил о песне и танце, исполненных нашим коллективом в Большом театре. Пришлось объяснить ситуацию, рассказать об искреннем желании откликнуться на юбилей. Но Климент Ефремович, хорошо зная музыкальное искусство, произведения композиторов-классиков, подчеркнул, что надо исполнять только добротные произведения и лучше повторять хорошее старое, чем идти за сомнительным новым.
Последняя памятная встреча с К. Е. Ворошиловым состоялась тоже в Кремле, в торжественной обстановке, когда он вручил мне грамоту о присвоении почетного звания народного артиста СССР. Крепко пожав руку, он сказал:
— Жаль, что ваш отец не дожил до этого дня, вот бы порадовался за сына!
Обычно, когда ансамбль выступал на ответственных концертах, особенно в Кремле, по программе значилось несколько номеров, а дополнительно подавался специальный список произведений, которые коллектив готов был исполнить по просьбе публики и гостей. Список этот мы называли «золотым фондом». Это действительно был наш золотой фонд, состоящий из лучших песен и плясок.
Надо сказать, что в то время в ансамбле было 300 человек, и когда мы отправлялись на гастроли, то ехали двумя эшелонами. Это был уже огромный художественный коллектив, равный по количеству участников оперному театру. Многие выступления ансамбля действительно воспринимались как спектакль. И мне приходилось отвечать за эти спектакли.
По складу своего характера я — прямая противоположность отцу. Нет у меня в характере бурных, экспансивных взрывов. Люблю работать спокойно. Но дисциплину и творческую высоту стараюсь поддерживать строго, требовательно, добиваясь того же, что и отец, так же упорно, как и он, но, может быть, не так скоро, как он.
Первые годы мне не раз напоминали о том, что Краснознаменный ансамбль не обновляет программы, не ищет нового в исполнении. Однажды на совещании в министерстве об этом говорилось довольно резко. Но за нас вступился выдающийся советский дирижер Н. С. Голованов, сказав, что, возможно, и хорошо, что ансамбль не стремится к скорейшему обновлению программы, пока не ищет чего-то нового. «Легче, — говорил он, — свернуть старое, отказаться от него и начать рубить все сплеча, как это уже было не в одном из наших художественных коллективов, чем сохранить то старое, традиционное, что создавалось годами».