– Для меня в целом мире существует только свет твоих глаз, – прошептала женщина.
Эрвин на минуту замолчал, но было видно, что он не может сдержаться и снова будет говорить о физике.
– Нильс Бор распространил квантовую теорию на атом и объяснил частоты волн, а Эрнест Резерфорд показал, что атом в целом электрически нейтрален…
– Нейтрален? Как и ты в своих чувствах ко мне? Ты любишь меня, но годами не делаешь ничего, чтобы эту любовь сохранить… Или же ты хитрый и расчетливый, как нейтральная Швейцария? – спросила она.
Эрвин сделал вид, что не заметил колкости.
– Итак, Бор предположил, что электроны…
– Бор, наверное, тоже бабник? – уточнила женщина.
– Не знаю… – Эрвин растерянно покачал головой.
– А я думаю, что все физики – бабники… – вздохнула женщина и снова укрылась простыней.
– Несмотря на первоначальный успех, модель атома Бора вскоре потребовала модификаций…
– Слушай, Эрвин, женись на мне, – вдруг серьезно сказала женщина. – Зачем тебе другие девушки? Я буду тебя любить!
Казалось, Эрвин не услышал. Он невозмутимо поднялся и стал отпечатывать шаги по полу спальни.
– …новая существенная особенность квантовой теории проявилась, когда де Бройль выдвинул радикальную гипотезу о волновом характере материи, например, электроны при определенных обстоятельствах могут вести себя, как волны…
– Я могу вести себя, как волна, – сказала женщина и изогнулась.
– Боже, какая ты фантастически гибкая, – произнес Эрвин.
– Гибкая, как твой кот? Кот Шрёдингера? Тот самый кот, не живой и не мертвый, о котором ты рассказывал вчера?
– Да. Да. Не живой и не мертвый. Да, тот самый…
– Скажи, Эрвин, скажи по совести, тебе не жалко бедное животное?
– Ну, это же не настоящий кот, а герой моего кажущегося парадоксальным мысленного эксперимента, показывающего неполноту квантовой механики при переходе от субатомных систем к макроскопическим.
– А вдруг какое-нибудь светило науки воплотит в жизнь твою мысль и засадит в душегубку настоящего кота? Без пищи, даже без блюдца молока…
Эрвин оживился.
– Эксперимент заключается в следующем… В закрытый ящик помещен кот. В ящике имеется механизм, содержащий радиоактивное ядро и емкость с ядовитым газом… Если же ящик открыть, то экспериментатор обязан увидеть только одно конкретное состояние – «ядро распалось, кот мертв» или «ядро не распалось, кот жив»…
– Эрвин, ты – жестокий человек, – прошептала женщина, – в этот ящик ты посадил не кота, а кошку.
– Ну, пусть будет кошка… – согласился Шрёдингер.
– В этот ящик ты посадил меня. Я – не жива и не мертва… как эта кошка… – вздохнула она.
Эрвин замолчал. Ему стало неловко, но мгновенье спустя он продолжил:
– …в формулировке де Бройля частота, соответствующая частице, связана с ее энергией, как в случае фотона…
– Неужели ты сам веришь во все, что говоришь? – вздохнула женщина и, завернувшись в простыню, поднялась с кровати.
Эрвин все же хотел закончить свою мысль. Он уже давно говорил для себя.
– Под впечатлением от комментариев Эйнштейна по поводу идей де Бройля я предпринял попытку применить волновое описание электронов к построению квантовой теории, но моя первая попытка закончилась неудачей. Скорости электронов в моей теории были близки к скорости света, что требовало включения в нее специальной теории относительности Эйнштейна и учета предсказываемого ею значительного увеличения массы электрона при очень больших скоростях…
– А что, у электрона большая масса? – поинтересовалась фигура, завернутая в простыню, четко вырисовываясь на фоне окна, в которое заглядывали горные пики.
– Нет… Масса электрона очень мала, – растерянно ответил Шрёдингер.
– А я, я не поправилась? – спросила женщина и снова распахнула простыню.
– Тебе совсем не интересна физика? – вдруг весело рассмеялся Эрвин.
– Мне? Конечно, интересна… – сказала она и, остановив его на полушаге, обняла и нежно поцеловала в губы. – Но больше всего мне приятны звуки твоего голоса… Говори, не умолкай!
– …одной из причин постигшей меня неудачи было то, что я неверно описал волновую природу… – сказал он, но не смог закончить фразу.
Их обоих поглотила волновая природа любви…
Мы не знаем имени женщины, с которой он провел эти две недели; известно только, что она была его давней подругой из родной Вены. Зато мы знаем, что проникнутое чувственной аурой уединение в горах увенчалось выводом волнового уравнения, дающего математическое описание материи в терминах волновой функции. Известно нам и то, что из этого отпуска в горах физик вернулся в январе 1926 года с формулой Шрёдингера, оцененной в Нобелевскую премию…
Политика – наука дилетантов
Которые сутки фрегат «Мюирон» качало на волнах Средиземного моря. Этот корабль был назван в честь адъютанта, который погиб при Арколе, прикрывая собственным телом Бонапарта. Фрегат был красив и хорошо вооружен. «Мюирон» пожалуй, мог выдержать настоящий морской бой, и снова, теперь уже в роли корабля, защитить своим телом главнокомандующего.
Наполеон одновременно и скучал, и злился, и боялся быть пойманным англичанами и казненным французами, чем черт не шутит. Ведь он самовольно покинул свою армию в Египте.
С ним плыли Бертье, Монж, Бертолле и Бурьенн. Они много пили и лишь изредка принимались развлекать друг друга ученой беседой.
– Все дело в том, что я – профессиональный военный. Не адвокат, не политик, а именно военный, – твердил Бонапарт со своим неизменным корсиканским акцентом. – Это то, чему я учился. Это то, что я действительно люблю и умею делать. И я убежден, что моя кампания в Египте была выиграна по всем меркам военной науки.
– А чума? – несмело возражал Монж.
– При чем тут чума?.. Хотя, пожалуй, именно чума – один из наиболее сильных врагов, представляющих угрозу для армии: в силу потерь, которые она причиняет; в силу ее морального воздействия на умы; в силу апатии, которая охватывает даже тех, кто чудом излечивается от нее.