Похороны моего друга прошли быстро. Никто не суетился и не создавал лишнего шума. Вся процессия двигалась спокойными и уверенными шагами. Каждый человек знал своё место. Смерть, как любила говорить моя мама, это дело обычное. И в посёлке это было особенно заметно.
Проводив старого друга, я направился к новому.
Я пришёл на место первым и уже начал волноваться: не перепутал ли я время или место? Но нет. Спустя пару минут, я сумел разглядеть вдалеке размытый силуэт подростка, который двигался мне навстречу. По сбивчивой походке я узнал своего нового знакомого. Когда мы наконец-то поравнялись, я увидел едва заметную улыбку на его лице.
– Гляди, что я раздобыл! Нравится? – с гордостью воскликнул я, указывая на тачанку.
– Это мне мать навязала, чтобы я дров ей казённых притащил. Прокатиться не желаешь?
Подросток слегка замялся и одобрительно покачал головой.
Во внешнем виде мальчика кое-что переменилось. Он надел более плотную кофту с цветочной вышивкой, обрамлявшей нижнюю часть подола. На ногах у него появились коричневые сандалии со сломанными застёжками. А на спину он взгромоздил котомку, забитую ненужным хламом.
Аккуратно переступая на костылях, он вплотную приблизился к тачанке и уставился на меня. В его серых больших глазах я уловил лёгкое порицание.
Это было объяснимо. В конце концов мне самому было мерзко. Ведь я не мог предложить мальчику ничего, кроме этой деревянной развалины.
– Подсадите меня, пожалуйста, – еле слышно прошептал подросток. Его голос дрожал.
Я обхватил его тонкую талию и поместил прямиком в центр тележки. Костыли решено было привязать верёвкой вдоль боковых стенок тачанки, из-за чего вся конструкция стала походить на лодку с вёслами.
Мы оба молчали. Я осторожно толкал повозку по бугристой земле, а мальчик тихо посапывал. Кажется, послеобеденное солнце сильно разморило его, а тут ещё я со своим идиотским предложением покататься. Зачем я это сделал? Разве не мог я просто назвать время отъезда своего автобуса и отпустить его собираться? Кому был нужен этот дружеский порыв? Я поступил глупо.
Люди, что встречались нам на пути, бросали косые взгляды. На съёженных лицах проступали гримасы отвращения и брезгливости. В пустых глазах читался немой укор. Люди оставались безучастны, но под их каменными взглядами я чувствовал себя неуютно. Мне лезли в голову странные мысли.
С одной стороны, я думал о том, чтобы всё это побыстрее закончилось. Ведь буквально вчера, здесь у реки я повстречал этого немощного подростка и мгновенно возненавидел его. Всё его высушенное тело, дрожащий голос и пронзительный взгляд. Я не терпел инвалидов. При взгляде на них в моей душе что-то переворачивалось.
С другой стороны, за долгие месяцы одиночества я почувствовал себя живым, как будто очнулся от долгого сна. Я покинул свою зону комфорта, и это было чем-то новым и неизведанным для меня. Всё вокруг меня вдруг ожило, зашумело, заиграло, закрутилось. И я нырнул в этот водоворот, забыв обо всём на свете.
Меня всего словно окутало туманом. Я всё глубже и глубже погружался в свои думы.
– Поверните здесь направо, – серьёзным тоном сказал мальчик. – Там будет сарай. Сейчас он должен быть почти пустой.
– Пустой от чего? – очнувшись от болезненных мыслей спросил я.
– Сена. В августе сарай заполняют доверху. Это на корм скоту.
– Коровкам и лошадкам?
– Именно.
– А разве там нет сторожа?
– Нет. Хотя раньше привязывали собаку, и она охраняла сарай от непрошенных гостей. Но пару лет назад её не стало.
– Как же это вы так не боитесь оставлять сено без присмотра?
Мальчик слегка нахмурился.
– А кому здесь воровать? Такому, как я, оно и даром не сдалось.
– Понятно, – рассеянно ответил я. Мысли в моей голове путались, сбивались в клубочки и переплетались друг с другом. Это мешало мне сосредоточиться на нашем разговоре. Мальчик ещё долго о чём-то увлечённо рассказывал, но я не могу припомнить о чём. Я просто делал вид, что слушаю.
Мы шли по узенькой тропинке, приминая высокую и непокорную траву. Густой и насыщенный запах леса начал наполнять остывающий от знойного дня воздух. Волоча телегу под тенью густых деревьев, я воображал, что скрываюсь от невидимого врага, пытающегося нагнать и убить меня. А в повозке у меня раненый солдат, которого я спасаю от неминуемой гибели.
– Мы на месте, – наконец, сказал подросток.
Я осмотрелся. Передо мной стояло небольшое деревянное сооружение из брёвен и досок. Перед самым его входом располагался навес, защищающий сарай в периоды сильных дождей. Справа от него находилась пристройка, по-видимому, выполнявшая роль дровяника. Массивные двери сарая не сразу поддались: мне пришлось приложить немало усилий, чтобы оказаться внутри этого полузаброшенного и гнилого замка.