Тракторист гордился тем, что у него уже есть ученик. Янелис гордился, что завтра самостоятельно будет управлять этой железной махиной. Это потрудней, чем крутить баранку «москвича». Он и отца привезет посмотреть. Пускай потешит душу, поглядит на сына за работой.
Осаживая назад, бульдозерист оглянулся на лес. Оттуда шла девушка с белокурой косой. Она была в сапогах и с корзинкой на руке.
— Ишь, какая леди, — заметил тракторист.
Янелис тоже оглянулся.
— Остановись!
Янелис уже подбегал к опушке, когда услышал голос своего «наставника».
— Давай катись домой. Я тоже кончаю! — крикнул он, и у него было чувство, будто он сделал Янелису дорогой подарок.
Девушка с достоинством ожидала на опушке, и можно было подумать, что уже тысяча лет, как установлен порядок, по которому парни к девушкам должны бежать бегом.
— Теперь ты взрослый человек, — сказала девушка. — Ты работаешь.
Янелис в смущении взял ее за руку.
— Я не думал, что придешь…
— Да я совсем случайно. Мы огурцы убирали, а одна машина шла в эту сторону, я и поехала грибов пособирать и… заблудилась.
— Тут же шоссе рядом. — Янелис показал рукой куда-то за лес. Хоть он и родился на год раньше, но все же был слишком молод, чтобы понять, как можно заплутать в таком небольшом лесу.
— Говорят тебе, заблудилась — значит, заблудилась! — девушка топнула ногой по кочке.
— Верю, верю, — сразу согласился Янелис.
— Устала до смерти, пока по лесу лазала. Ты не подвезешь меня?
— Мне передали, что звонили из дому, и отец ждет меня. Ты постой, а я сбегаю за велосипедом. Через двадцать минут буду я здесь!
— Смотри, ждать не стану! — Девушка села на кочку и стала обирать бруснику.
Янелис по-спортивному широким, размеренным шагом побежал по лесной тропинке, и когда иная веточка задевала ему лицо, это было даже приятно.
Янелис приехал на своем велосипеде, и они вышли на шоссе. Корзинку привязали к багажнику. В ней было всего-то три сыроежки. Улитки проели на них белые бороздки.
— Не повезло тебе, — заметил Янелис.
— В чем не повезло?
— Да с грибами.
— Не повезло? — протянула девушка и усмехнулась.
Девушка села на раму, и Янелис поехал. Четырьмя руками трудней удержать руль, чем двумя. Если дорога хоть чуточку начинала подыматься в гору, приходилось привставать на педалях и давить на них всем весом. Это было бы немыслимо тяжело, не касайся его щеки волосы девушки. По-видимому, они излучали некую, еще не познанную учеными загадочную силу.
Так они и ехали тихими полями. Смеркалось. По дороге вспугнули сову. Она бесшумно взмыла в воздух почти из-под колес и скрылась в деревьях. Дальше начиналась крутая гора, и Янелису пришлось сойти с велосипеда.
— Ты устал, Янелис, отдохнем.
На вершине холма у дороги росли липы. Они сели под липами, свесив ноги в сухой кювет. Девушка больше не командовала — делай то, делай это, а прильнула к плечу Янелиса. Они даже не целовались, просто сидели; их взоры были обращены на дорогу и на березовую рощу за ней. Это была роща, — сквозь опускавшийся из беззвездного неба темный туман проступали бледные полоски стволов. Янелис снял куртку и укрыл ею плечи девушки. Девушка не сказала «не надо». Спустя некоторое время она опять заняла свое место на раме велосипеда.
Посреди поселка, около школы, где над дорогой нависают каштаны и потому тьма еще черней, Янелис соскочил с велосипеда. Девушке домой надо было идти мимо мелиоративной станции, через танцплощадку. Ночью все было темным, и смутно белела лишь стена старой корчмы.
— Ты проводишь меня? — спросила девушка и забрала свою корзинку.
— Меня отец ждет… — вспомнил Янелис, но тут же спохватился, взял велосипед за руль и повел.
— Не провожай тогда, ты и так уже опоздал. Отец болен, может, ему что надо. Может, в аптеку сходить.
Мне не страшно нисколечко! — сказала она и побежала, подумав, что Янелис на прощанье станет целовать ее и тогда они долго простоят под каштанами, так долго, что потеряют счет времени, а отцу Янелиса и в самом деле что-нибудь надо.
Миновав танцплощадку, она высыпала на стол возле буфета источенные улитками сыроежки. Грибы каждый год вырастают. Грибов ей было не жаль. Помахивая пустой корзинкой, она припустилась бегом по тропинке.
Берсон уже ушел. В гостиной горел торшер с желтым абажуром. Эгле и Герта сидели у камина, и от одного вида лежавших там поленьев с белой корой становилось тепло. Эгле поболтал ложкой в миске и среди стеблей укропа выловил еще раков.