Спальню, в которой мадам Вальтер спала в течение пятидесяти лет и где умер Эрнест Вальтер, тихонечко спускают за сотню франков.
— Нет, Соланж, — говорит мадам Вальтер. — Теперь, когда я богата, они разрешат мне взять портрет с собой.
Ноябрь 1957
~
В апреле 1950 года «Меркюр де Франс» опубликовал эти двенадцать маленьких новелл. По истории мадам Вальтер и по «Светлым глазам» видно, что все, что я писал в те годы, отмечено печатью пригорода. В ежедневных наблюдениях над «купе третьего класса» — тогда еще существовал третий класс — я черпал свой первый жизненный опыт.
По сути дела, к тому времени я знал только войну и пригород. У каждого своя Полинезия! Но там я постиг и усвоил на всю жизнь ценность свободы и отвращение к эксплуатации человека человеком. Какая «высшая школа» числит подобные предметы в своей программе?
Эта небольшая сюита в духе «короткого беспощадного рассказа» — в тот момент была мода на этот жанр — посвящена Рене Фалле[8]. Тогда он только что опубликовал свой «Юго-восточный пригород». Мы ездили с ним на одних и тех же поездах, но не всегда в одну и ту же сторону.
Купе третьего класса
Рене Фалле
Час ночи. Последний пригородный поезд из Парижа остановился в Ганьи. Свет на платформе мигает. Напротив меня, в купе третьего класса, храпит человек. Сквозь двойное оконное стекло, чуть искажающее предметы, я вижу стройного парня на вагонной подножке. В тамбуре, наклонившись вниз, стоит спиной ко мне пухленькая блондинка. Весь ее мягкий силуэт кричит о любви к своему провожатому, который похож — что немаловажно — на Орсона Уэллса[9].
С дальнего конца платформы доносится свисток отправления — его почему-то долго не давали. Мой сосед, разом перестав храпеть, вскочил и прилип к окну, опершись на него огромными ручищами. Состав медленно движется вдоль перрона. Влюбленный все еще стоит на подножке, готовый вот-вот спрыгнуть. Девушка говорит:
— Милый, не забудь. Завтра в три. Прыгай. Ведь поезд уже тронулся.
Стук колес становится ритмичным.
— До свидания, милый. Завтра в три. Скажи своей сестре, что шерсть я достала. Я боюсь за тебя. Прыгай. Может, сходим в кино? Я боюсь. О том, что я тебе сказала, не беспокойся. Я боюсь за тебя. Прыгай. До свидания, милый. В сущности, это неважно. Я боюсь.
Поезд набирает ход. Раздвижная дверь захлопывается. Разлучены. Мы уже у самого конца платформы. Я вижу, как парень спрыгивает. Ни шума падения, ни криков, которых я так опасался, не последовало. Мой сосед снова погружается в сон.
Девушка отошла от дверей и направляется в мою сторону. В ночном освещении вагона волосы ее кажутся совсем розовыми. Лицо еще хранит следы тревоги и нежности. Вид у нее утомленный. Она садится. Смотрится в оконное стекло, затянутое амальгамой ночи. Рукой приглаживает волосы. Роняет руку на колени.
Потом прижимается лбом к стеклу и застывает.
Начало зимы. Купе третьего класса битком набито с самого Парижа. Люди разговаривают. Слова журчат сплошным потоком. Прислушавшись, я все-таки кое-что разбираю:
— Мой вечно все солит. Это же страшно вредно.
— А у нас то же самое с сахаром! Он сыплет, и сыплет, и сыплет…
— Уж сколько ему говорили…
В сетования хозяек вклинивается голос какого-то пьяницы, который благодушно вещает, ни к кому конкретно не обращаясь:
— Я лично считаю, что зимой они все на одно лицо. Без дураков. Как ни крути, а возразить нечего. Летом дело другое. Но зимой… О-ла-ла! Иногда просто узнать невозможно. Вот смеху-то! Не разберешь, где своя баба, где чужая. Во! И всё из-за мехов…
Все разговоры вокруг стихли. Две молоденькие женщины, которые не успели добежать до купе второго класса и в результате стали темой этого монолога, много бы дали сейчас за то, чтобы исчезнуть.
То ли духи у них резковаты, то ли слишком много на них побрякушек, — словом, из-за какого-то перебора в туалете они кажутся мне парикмахершами на содержании, которые дорвались до денег, но еще не научились ими пользоваться.
Одна из них покраснела так, что на нее жалко смотреть.
А пьяница гнет свое:
— Я верно говорю. Путаешь краль, и все тут. Из-за мехов. Ни в коем случае путать нельзя! Но вот поди же, случается. У них у всех каракуль или датра. Без дураков, датра. Без дураков. Истинная правда. Господь дает много одной и ничего другой. Такова жизнь. Без дураков.
Смешки смолкли. Одна женщина кусает губу. Тишина была бы полной, если бы не две хозяйки, которые продолжают толковать о том же:
8
Рене Фалле (родился в 1927 г.) — французский писатель; в своем романе «Юго-восточный пригород» (1947) он с суровым реализмом рисует жизнь беспризорных подростков в пригородах Парижа.