Из чрева роскошной соседней яхты, сотрясая воздух, вырвался крик: «Шлюха!»…
— А при чем тут лодка? Лодка, которую мы только что видели? — спросил Филипп.
— Не знаю. Я не знаю ничего. Или ужасно мало! Я знаю только, что сегодня то самое число, день в день, когда тело великого Паганини было перевезено с Сент-Онора на островок.
— Или, точнее, «ночь в ночь», — сказал Оливье, не лишенный чувства юмора. — Мы отправимся туда завтра. Когда рассветет.
Белая дама с острова Поркероль
В январе 1888 года Мопассан в сопровождении своего слуги Франсуа Тассара и щенка африканской борзой возвращался из второго путешествия по Алжиру. Перед отъездом он купил в Марселе новую яхту, так как старая, первоначально называвшаяся «Шпага», стала ему тесновата. «Шпага» была черной, а эта, словно по контрасту, — ослепительно белой. Она стояла на якоре в Марселе, у набережной Фратерните.
Мопассан вызвал к себе «капитана» Бернара и его родственника, «матроса» Раймона. Моряки тщательно осмотрели белоснежную «Цыганку» — двухмачтовое быстроходное судно с пятью парусами, выстроенное в 1879 году в Англии, на верфях Лимингтона.
Просторная яхта с кают-компанией на десять человек, салоном и каютой писателя была символом богатства, приобретенного Мопассаном за десять лет, или, выражаясь языком налоговых инспекторов, безусловным признаком достатка.
Моряки обследовали корпус и трюмы.
Набор корпуса — шпангоуты и стрингеры — был в прекрасном состоянии.
— Крепенькая, как орех, — объявил Бернар.
Ги считает, что осадка маловата.
— Главное, чтобы у этой «Цыганки» глаз не был дурной!
Моряки перекрестились.
— Отлично! Завтра в шесть утра отплываем. А вы, Бернар, будьте добры, займитесь новым названием.
Так же как и старая, эта яхта будет называться «Милый друг» — поразительно, как этот человек слился воедино с игрой собственного воображения, со своим прославленным персонажем, со своим успехом.
Восемнадцатого января, перед рассветом, они поднялись на борт. Маленький охрипший буксирчик, гудя из последних сил, тащил яхту за собой, пока они не оказались напротив замка Иф.
— Ну, кто кого, Монте-Кристо! В чем дело, Бернар? Что-то не ладится?
«Капитан» хмурится.
— Море неспокойно, сударь. Зыбь большая, а ветра-то нет. Лучше вернуться, пока не поздно…
— Разве это зыбь? В Этрета я видал и похлеще!
— У Средиземного моря нрав сволочной! — отвечает Бернар с южным акцентом, вырывая из глубины гортани слова, как вековые деревья.
Господин де Мопассан нетерпелив в своих желаниях, касается ли дело женщин или путешествий, — прямая противоположность человеку благоразумному!
— Курс на восток! Я встану на руль!
Подняты грот, фок и бизань. Топсель и штормовой фок Бернар из осторожности не поднял.
У него есть опыт. Мистраль может налететь в любую минуту.
— Не нравится мне эта волна без ветра! — ворчит Бернар. — По мне, уж лучше хороший шторм!
— Святая Зоэ, — причитает Раймон. — Да ведь мы искушаем судьбу!
Хлопают обвисшие паруса, яхту качает. Бельгиец Франсуа, славный малый, полусекретарь, полунаперсник, а заодно и камердинер, и повар, имеет вид весьма плачевный.
— В вас нет морской жилки, Франсуа, — заявляет Ги. — Выпейте бокал шампанского! Помогает от морской болезни!
Не без труда миновав мыс Круазет, яхта, качаясь на волнах, лавирует между побережьем и островами Жарр и Риу. Занимается день, и в дымке, голубоватой, как на картинах Моне, проступают изрезанные красивейшими бухтами берега.
— Ну и море, как будто не Средиземное, а Северное!
— Тысяча чертей! — бранится бородатый «капитан». — Теперь еще и туман на нашу голову!
Так «Милый друг II» принял крещение шампанским и туманом.
Вскоре выяснилось, что площадь парусов маловата да и состояние их неважное. Погода явно не благоприятствовала путешественникам. В какой-то момент богатырю Раймону даже пришлось прыгнуть в шлюпку и, налегая изо всех сил на весла, буксировать яхту в сторону моря, подальше от скал, на которые их несло. Наконец подул лу гаргалл[22], и мореплаватели, подавая вялые звуковые сигналы, пристали к берегу в Касисе и позавтракали на судне. Затем Мопассан, неутомимый любитель пеших прогулок, отправился по своему обыкновению побродить по горам.
Ночь они провели в гавани и на рассвете снова вышли в море. На сей раз счастье им улыбалось. Они миновали узкий фарватер. Бриз был крепкий, и «Милый друг» шел ходко.