— В кино.
Она была потрясена.
— В кино! Это же настоящий рай…
— О, да что вы! Ремесло, как другие…
— Не говорите так, мсье Марсель! Для нас кино — это что-то вроде храма или цирка.
Она наклонилась к Марселю и прошептала:
— Только не говорите громко, что вы работаете в кино.
И вслух добавила:
— Лучше не надо.
— Ваши клиенты этого не любят?
— Наоборот!
Мы помолчали. Потом она улыбнулась очаровательной улыбкой.
— Вы не очень-то понятливы, — заключила она, надув губки.
— Я просто растерян, — признался Марсель. — А ты, Ален?
— Пожалуй.
— Извините, — сказала Сесилия. — Вы не должны на нас обижаться. Просто нам очень трудно вас понять. Вы вот так, вдруг, приходите, усаживаетесь и говорите запросто «кино, кино». Для нас это не шутка!
— Ну что вы, Сесилия, вы, наверно, вообразили бог знает что! Я действительно сказал «кино»…
— Вы меня обманули? О нет, вы не могли меня обмануть, мсье Марсель!
— Я и не обманул! Я и правда зарабатываю на жизнь, снимаясь в кино.
— Вот и хорошо. Я бы вам не простила такого обмана… Да, все правда. Вы хорошо одеты, на вас превосходная шерсть, как в Шотландии…
Я хмыкнул, и, наверно, это вышло глупо, потому что Марсель меня отбрил:
— Я умоляю тебя, Валентино[36]! О вкусах не спорят!
— Ваш друг все время насмешничает, — сказала Сесилия. — Он что, совсем бездушный?
— У Алена добрейшая душа. Но он еще слишком молод.
— Благодарю, — сказал я обиженно. — Я умолкаю. А вы, голубки, можете ворковать дальше.
Они так и поступили.
— Вы не коренная парижанка, Сесилия? — спросил Марсель.
— Я из Валуа. Люблю большие леса, холодные и мохнатые, заросли, мокрые, как собачья морда, грибы и утреннюю паутину на лице во время бабьего лета.
— Это просто возмутительно, что малышка, которая умеет так замечательно говорить, должна подносить выпивку всяким забулдыгам…
— Не надо так о наших посетителях, Марсель! Ведь они все из общества.
— Из какого такого общества?
— Я вам скажу, если вы придете еще.
— Приду обязательно.
Он даже не отдавал себе отчета в том, насколько он смешон, этот тощий Ромео! Да, да, он именно ворковал:
— Я ездил пару раз в Виллер-Котре за ландышами. На велосипеде. Мне тогда было столько же лет, сколько сейчас Алену. Как это далеко!
— Не так уж далеко.
— Я имею в виду далеко не от Парижа, а далеко в прошлом. Там течет речушка, ручей, заросший камышами.
— Урк, — сказала Сесилия.
— Да, да, Урк. Конечно, Урк, так же как и здесь. Канал — ведь это тоже Урк. Надо же, ты понимаешь это, Ален?
Я понимал только одно: что слишком поздно.
— Урк — моя река, — сказала Сесилия. — И это действительно та же вода, что и в канале, вы правы, мсье Марсель.
Игра разыграна. Слишком поздно. Слишком молод. Все «слишком», и ничего тут не сделаешь! Судьба уже совершила свой поворот.
— Что это с тобой, Ален? Ну и вид у тебя! — сказал Марсель.
— Он, наверно, не любит Урк, — предположила Сесилия.
— О нет, мадемуазель, напротив! Я очень люблю Урк. Продолжайте.
— Да я уже все рассказала. В детстве я жила у няни, в Виллер-Котре. Когда я была совсем маленькой, я возилась в песке на берегу Урк, возле порта Перш. Я даже падала в воду три раза. А потом, в Mo, бегала с мальчишками из соседней школы ловить бабочек на канал. Ведь Урк в районе Mo уже канал.
— Начиная с Марея, — уточнил я.
Лучше бы я промолчал!
— Правда, — сказала она удивленно. — Откуда вы знаете?
Я был в бешенстве. Не мог же я позволить этому лицедею вместе с его одалиской присвоить себе мою реку! Против воли я ответил:
— Эту чудесную реку заперли в клетку! В Mo канал по крайней мере еще чистый! В нем отражается небо. По берегам растут золотистые ирисы. А в ивах живут голубые птицы.
— Я так и вижу их, — воскликнула Сесилия, хлопая в ладоши. — Они светятся. Настоящие жар-птицы, голубые-голубые. Никогда бы не подумала, что вы все это знаете, Ален.
— Трудно угадать, о чем думает другой человек! Когда я брожу по набережной Вальми, меня всего трясет при виде этого мутного от цемента канала, который дальше просто уходит в трубу!
— Потом я жила в Пантене, — продолжала она. — Недалеко от Гран Мулен. Там тоже течет Урк. Только там она пахнет мазутом. А теперь я здесь, по-прежнему рядом с каналом. Вот и все.
— Какой фильм можно было бы из этого сделать! — вздохнул Марсель. — Нет, вы только представьте себе! Маленькая девочка играет на берегу маленькой речки… Кругом цветы…