Григор от души впечатал его в мокрую кирпичную кладку. Сомкнул ладони на его горле. Перед глазами поплыл вишнёвый туман. И Сандор не в силах был уже мыслить связно, лишь инстинктивно пытался разжать железную хватку брата.
В этот последний миг, когда лёгкие разрывались от недостатка кислорода, все чувства внезапно обострились. Косые струи ливня оглушительно громко барабанили по железному парапету. Тяжелое дыхание брата, смешанное с парами алкоголя, раздавалось над самым ухом и смех — знакомый хриплый смех. Не Карл был телефонным маньяком, а Григор. Самое идиотское озарение на пороге смерти.
Сандор попытался пнуть брата, но безуспешно — попал мимо, по бочками. Гремящая лавина покатилась по неровному склону крыши, звуча, словно похоронный марш, отбитый в безбожно фальшивом ритме. Лавина поглотила их обоих.
Ботинки скользнули по отполированной дождём резине, а в глазах потемнело. И, о чудо! Григор ослабил хватку. Собрав последние силы, Сандор оттолкнул его.
Уперев руки в колени, он использовал эту краткую передышку, чтобы прийти в себя. В это время раздался грохот железа и отчаянный крик.
Они находились так близко к краю, и опрокинутые бочки не оставляли брату места для манёвра.
Едва отдышавшись, Сандор подскочил к парапету. Но не успел. Глядя на распростёртое внизу тело брата, он попятился назад и упёрся спиной в кирпичную кладку дымохода. Слишком поздно, чтобы что-либо изменить. Но ещё не поздно, чтобы спасти Мартелла и его дочь.
Кашляя и прихрамывая, Сандор побрёл назад, туда, где всё ещё находилась Тиена.
***
Дальнейшие действия он выполнял уже на автомате. Старался сосредоточиться на деле, на том, что сейчас важно. Развязал девчонку и помог ей спуститься вниз. Выглядела она паршиво: зубы стучали от холода, и её всю трясло. Сандор предложил бы свою куртку, но толку? Она ведь тоже была насквозь сырой и тяжёлой, как конская сбруя.
Спросил он только одно: «Где твой отец?» К счастью, Тиена знала и молча повела за собой. Мартеллу было куда хуже. Григор запер его в операторской — небольшой каморке с пультом управления.
«Жди здесь», — сказал он Тиене. Но та упрямо попёрлась следом. Ключей естественно у них не оказалось, и пришлось вышибить дверь. Благо, она едва держалась на ржавых петлях, а дерево разбухло от влаги и прогнило.
Что ж, толк от девки действительно был. Она отыскала телефон и вызвала скорую и полицию, пока Сандор пытался определить жив ли ещё её отец.
Он ошибся: кинжал вовсе не пригодился Григору. Он покоился где-то под обрушенными строительными лесами в том цеху, где они встретились с братом. Григор просто разбил Мартеллу голову о стену. Он предпочитал действовать своими руками, а не оружием. Наверно, это доставляло ему особое наслаждение. Грёбаный урод.
Крови было много, и привести Мартелла в чувство так и не удалось. Сандор кое-как смог нащупать пульс и решил, что всё не так плохо. Шансы есть.
Тиена опустилась в потёртое и скрипучее операторское кресло и уронила лицо в ладони. Что-то тихо бормотала: проклятья или молитвы. Сандор не стал прислушиваться. Оборвав рукава рубашки, худо-бедно соорудил повязку. Теперь оставалось только ждать.
В операторской обнаружились огарки свечей. Видно, кто-то бывал здесь, но тактично убирал за собой мусор. Может, и сторож захаживал — неважно.
Все звуки смолкли, и они остались в полумраке и тишине. У Сандора не нашлось поддерживающих слов, он и сам был разбит на куски. Он молча нашарил в куртке растрёпанную пачку и прикурил от свечи. Прислонившись к стене, выпустил колечки сизого дыма в серый потрескавшийся потолок. Хоть сигареты не промокли. Минутка везения в этот дерьмовый день.
Боль пульсировала по всему телу — не было какой-то определенной точки, из которой она исходила. Голова разламывалась на части, а в горле саднило. Пока занимался делом, не думал об этом. Теперь же навалилась усталость, тяжёлая, будто могильная плита.
Рассеянно взглянув на часы, Сандор обнаружил, что стекло разбито. Горько усмехнулся про себя. Это было отцовское наследство. После его смерти мать разделила между ними памятные вещи. Григору достался бумажник из мягкой толстой кожи, а ему часы.
Долгое время Сандор просто таскал их в кармане. Браслет был велик, а оставлять дома такую ценную вещь он не хотел. Знал, что Григору они тоже нравятся. Большие римские цифры светились в темноте фосфорной краской. Иногда Сандор доставал часы ночью из ящика стола и любовался, думал об отце. Может, брат оказался и вовсе не рад, что ему хоть что-то досталось. Теперь-то уж точно не спросишь.
Погрузившись в воспоминания, он и не заметил, как истлела сигарета. Встряхнулся лишь, когда столбик серого пепла упал на пол.
Вскоре в гулких коридорах послышались голоса, и завод наводнили люди. Мартелла и Тиену забрали врачи. Сандор нехотя поднялся, и, припадая на левую ногу, отправился вслед за ними.
Ливень постепенно утих, а потом и вовсе сошёл на нет. Когда они прибыли в больницу, в тёмном небе проклюнулись звёзды.
Врач пытался убедить, что необходимо остаться хотя бы на пару дней, но Сандор отказался. К чёрту! Единственное, о чём он мечтал — это забуриться в свою тесную квартиру с неугомонным рынком под окнами и отгородиться от всех. Сочувствующие взгляды оказались ничуть не лучше осуждающих.
Очутившись дома под утро, он брякнулся на неразобранный диван и провалился в спасительный глубокий сон, как в чёрную дыру. Под обезболивающим оказалось не так уж и сложно ничего не чувствовать. Усталость победила все гнетущие мысли, но завтра они объявятся снова.
Кажется, в супергеройских фильмах этот момент вставляют после титров. Или нет, его не показывают вовсе.
========== Глава 10 ==========
Со службы Сандора живо прогнали на больничный. Согласился он с лёгкостью, думая о том, что через пару дней вернётся к своим обязанностям. Однако всё оказалось вовсе не так просто.
Шеф Сиворт, по-отечески похлопывая по плечу, сообщил, что он совершил едва ли не подвиг. Справился с опасным преступником, который много бед мог принести этому городу.
Сандор хмуро кивал, старался запомнить эту речь, чтобы воспроизвести в памяти в особенно тягостные минуты.
Ребята из «дежурки» его воспевали буквально, как героя. Он обезвредил маньяка — «Дартфордского Кровавого Зверя». Спас двоих заложников, да ещё и отделался едва ли не царапинами, победив противника в два раза тяжелее себя.
Угощаясь чаем (на работе ведь) вместе с ребятами, Сандор чувствовал вовсе не гордость, нет, скорее гулкую пустоту внутри. Выдержав, вежливости ради, с полчаса, он попытался тихо выскользнуть за дверь. Едва ли… Грёбаная трость не позволяла двигаться так проворно, как раньше. Врач заверял, что недели через две растяжение полностью пройдёт, и он будет как новенький. Пока что эта неповоротливость и медлительность раздражали жутко. Да и нога болела, что уж скрывать. Первые ночи он даже уснуть не мог без таблеток.
Йорен заботливо проводил на выход и попросил одного из своих парней добросить его до дома. Сам он уходил в ночной патруль.
На третий день своего вынужденного заточения Сандор сходил с ума от скуки и крутящихся в голове липко-тягучих, будто смола, воспоминаний. Да ещё и эти проклятые сны, мелькающие картинками из детства, не давали покоя.
Промаявшись бездельем до обеда, он вышел покурить на балкон и, опираясь на трость, поглядел на усыпанный листвой город. За крышами рынка торчали старые двухэтажные дома, а вдалеке виднелось разноцветное здание начальной школы. Было непривычно тихо, безлюдно и ветрено. Может, всему виной рабочее время, а может, таинственный похититель. Ребятишек на улицах и правда стало меньше, хотя сейчас, кажется, каникулы, да и праздник: канун Дня Всех Святых. Видно, родители заперли их дома.
Вернувшись в комнату, Сандор долго вертел в руках отцовские часы с разбитым стеклом. Можно, конечно, было отдать в мастерскую, но ему всегда нравилось чинить вещи самому.
Кое-как доковыляв до магазина с радиодеталями и всякой механической требухой, Сандор вернулся домой.