Его шинель почему-то напомнила Сергею кожаное пальто Дзержинского из старых фильмов про революцию. Подойдя к Тимофееву и поздоровавшись с ним за руку, Сергей подумал, что он даже не знает его имени и отчества:
— Слушаю вас.
Тимофеев его имя знал:
— Сергей, у меня к тебе есть разговор, садись в машину.
— У меня мало времени, я спешу — надо дивизион готовить к боевому дежурству.
— От этого разговора будет зависеть твоя поездка за границу.
Сергей внимательно посмотрел в каменное, без всяких видимых эмоций лицо особиста. Что за черт, только вчера по телефону состоялся разговор с Лесняком, а сегодня утром уже и с командиром беседа состоялась, и этот тип в курсе дела. Интересно, что ему надо от меня?
— Времени у меня действительно мало, спрашивайте, что вас интересует, — ответил Сергей.
— Твое личное дело перед отправкой в Москву будет тщательно изучаться и от того, какую я напишу характеристику, будет зависеть твоя дальнейшая судьба.
— Но вы меня совсем не знаете, как же будете писать эту характеристику? — спросил Мартынов.
— А вот если бы ты согласился со мной иногда встречаться и рассказывать все что произошло в части за последнее время, особенно о действиях и поступках командира: куда он ездил, о чем говорил, с кем встречался, — тогда бы написать положительную характеристику на тебя мне не составило никакого труда, хоть сейчас могу ее написать и отправить по инстанциям, указав, что ты толерантен к мусульманству, — закончил свою пламенную речь Тимофеев.
У Сергея от возмущения все закипело в груди, сердце забилось, словно он взбежал без остановки на Эльбрус. Такой наглости, такого цинизма он не ожидал, ведь уже вовсю начиналась перестройка, на дворе был 1986 год, а не 37-й, а тут на тебе — воскрес дьявол во плоти в лице Тимофеева…
…Нежданно-негаданно ОНИ к нам пришли, потушили огни, ставни закрыли, оставили щель… В луче затухающего солнца точками черными видна лишь шинель. Не дышится, не летится, одна осталась нам мразь.
Не дают продохнуть, высохнуть, помолившись, спокойно уснуть, наступают сплошными рядами, бьют батогами, души пряча в тень. Они, демоны глухие, в оковы сковали пудовые нас, и праведный День.
Сергей сделал несколько шагов назад.
Вспомнил, что в то время, когда он нес службу дежурным по части, Тимофеев в спортивном костюме, пробегая к морю на утренней зарядке, иногда заходил на территорию части и узнавал: как прошла ночь, не было ли каких-то нарушений воинской дисциплины или происшествий. Только сейчас до него дошло, что Тимофеев уже тогда пытался закинуть удочку и поймать Мартынова на крючок, сделать своим осведомителем. А теперь для этого был самый подходящий момент — под характеристикой на Мартынова должна стоять подпись человека в черной длинной шинели.
Сергею захотелось что есть силы размахнуться и ударить в это самодовольное и гнусное лицо, в эту скотскую морду. Ударить так, чтобы ОНО завопило и завизжало от боли и неожиданности, покатилось вниз с горы, подскакивая на каждой кочке, и плюхнулось в штормящее море. Чтобы никогда больше не появлялось на горизонте этой жизни. Но на проходной дивизиона стоял дневальный и с интересом наблюдал за двумя офицерами.
Сергей продолжал молчать, а Тимофеев продолжал:
— Если тебе сейчас некогда, то давай встретимся у тебя дома вечером и поговорим за чашкой чая, я тебе более подробно, в уютной для тебя обстановке, расскажу, какие меня вопросы интересуют.
Такой наглости Мартынов вытерпеть уже не мог, он положил руку на плечо мерзавцу:
— Топорно работаешь, майор, топорно. Если я, по твоему мнению, подхожу на роль доносчика, то тогда попрошу официально, через моего непосредственного начальника, майора Ростошинского, пригласить меня к себе в кабинет и там задавать свои дешевые вопросы. Понял?
Тимофеев явно не ожидал такого ответа:
— Ну что же, за это дорого поплатишься, заграницы тебе не видать, смотри, еще пожалеешь!
— Хватит пугать, давай вали отсюда…
С этим словами Сергей развернулся и зашагал в дивизион, продолжая мысленно чертыхаться и обдумывать план своих дальнейших действий.
Тимофеев как офицер особого отдела только служил при части, если такую рода деятельность, можно было назвать службой. Он даже в штате части не состоял и деньги ежемесячно получал по отдельной раздаточной ведомости. Командиру части не подчинялся, а как бы состоял при нем советником. Исчезал на некоторое время, затем опять появлялся в части. Работы для него было уйма, в международном порту постоянно находилось несколько зарубежных морских судов, по улицам города большими группами разгуливали иностранцы. Поле деятельности для работника особого отдела было огромным.