Как-то, работая в дивизионе, офицеры заметили, что на экранах приемных устройств станции наведения ракет появились сильные помехи. Откуда они появились и кто их ставит — вот задача для разведчика. Разобрались же с головоломкой офицеры службы вооружения части по диаграмме направленности сигнала выяснили, что помехи шли мощным лучом с борта иностранного судна, стоящего на рейде, велась активная разведывательная работа. Но товарищу Тимофееву это не было интересно, видимо, это было не то поле, куда Тимофеев любил бросать семена для посева.
Слежка за своими офицерами, вербовка провокаторов и доносчиков — вот что его занимало более всего. Кто, какие дачи строит, у кого какая любовница, и сколько кто выпивает по вечерам, кто какой вере отдает предпочтение. Вот отчего у него вырастали крылья за спиной, и вот зачем ему нужна была длинная до пят, черная шинель — прятать от окружающих эти свои крылья, крылья демона, крылья ископаемого ящура.
Проверив боевую готовность энергосредств дивизиона и убедившись, что вся техника работает, что параметры, определяющие боеготовность, в норме, что соблюдение правил техники электробезопасности соответствует установленным характеристикам, Мартынов покинул территорию подразделения.
Пошел дождь, сначала небольшой, но по мере того, как Сергей удалялся все дальше и дальше от того места, где он беседовал с Тимофеевым, дождь все усиливался и усиливался. Крупные капли с бешенством колотили по листьям деревьев, склонивших покорные ветки к земле. Вода, постепенно размывая эту землю, находила новые русла для сначала маленьких, а затем и больших белесых рек, которые устремлялись вниз к морю. Белая глина, которую вода вымывала из-под камней, придавала самой воде какой-то необычный оттенок. Создавалось впечатление, что текли молочные реки из вымени большой и хорошо откормленной коровы. Молочные реки впадали в неспокойное море, и оно по праву могло называться Белым.
Когда Мартынов, чертыхаясь, зашел в кабинет, он был мокр с головы до ног.
Положив мокрую фуражку сушиться на батарею, присел отдохнуть на край стола, за которым, обложившись толстыми папками с документами и дымя любимой «Примой», сидел Валерий Георгиевич Ростошинский.
Не поднимая головы, он спросил:
— Что чертыхаешься, Сережа? Как поработал?
— Есть от чего чертыхаться, Георгиевич, — заметил в ответ Сергей, закурил «Нашу марку» и рассказал всю историю.
Начальник по ходу рассказа молчал, и только когда Сергей упомянул, как ему хотелось вмазать Тимофееву по роже, произнес:
— Я бы, наверное, все-таки вмазал, особенно после слов об исламе! Это же провокация чистой воды!
— Ну что будем делать? — спросил Сергей. — Пошел я, наверное, к командиру, все ему расскажу, как было.
— Погоди, Сережа, пойду-ка я сам к нему, ты лучше здесь подожди, — сказал Ростошинский и вышел из кабинета.
Он отсутствовал около получаса, за это время форменная фуражка Сергея, лежавшая на батарее, высохла и стала напоминать фуражку гитлеровских офицеров: тулья высоко поднялась вверх, а поля опустились вниз. Увидев это, Сергей со злостью бросил ее по направлению к настенной вешалке. Фуражка, как ни странно, ловко зацепилась за единственный свободный крючок. В этот момент дверь в кабинет распахнулась, и вошли двое — Ростошинский и майор Боровлев.
— Сережа, ты извини, но я рассказал все Александру Николаевичу, — произнес Георгиевич.
— Спасибо, шеф, я не против этого. Ну, что сказал командир?
— Командир сказал, что ты молодец, правильно поступил и добавил, что, наверное, тоже дал бы ему по морде, — произнес Ростошинский.
— Да, классная получилась бы отбивная, — проронил Боровлев.
Боровлев был инженером службы вооружения. Он несколько раз был за границей и принимал участие в боевых действиях в Египте, в Ираке, а недавно вернулся из Перу; очень опытный мужик, как в вопросах военных, так и в житейских, разбирался во многих религиях, в том числе и в Исламе.
— Сережа, давай-ка, начнем вот с чего, — сказал Николаевич и начал тщательно осматривать все комнаты службы вооружения, заглядывал под столы, в люстры, откручивал розетки и выключатели.
— Здесь не обошлось без вот этого, — с этими словами он извлек из-под стола Ростошинского маленькую коробочку. Коробочка оказалась подслушивающим устройством. Затем раскрутил телефон, и там к контактам микрофона тоже была припаяна какая-то странная штуковина.