Больше попыток террористических актов в отношении советских людей не было — сыграла свою роль наглядность наказания.
Но пропажа без вести двух военных специалистов — событие в зоне боевых действий, и ждать можно было всяких известий.
Искали ребят почти неделю. И всю неделю люди терялись в догадках, строя различные версии. К сожалению, подтвердилась самая тяжелая и грустная: впервые за все время существования военно-технических отношений между СССР и Ливией в боевых действиях погибли советские военнослужащие.
Выяснилось, что группа военспецов из Бенгази находилась в командировке в Кофре, обслуживала технику зенитно-ракетных и радиотехнических войск. В боевых действиях принимали участие сухопутные войска и бронетехника. Велась интенсивная воздушная разведка, и было ясно, что применение противниками комплексов ЗРВ и авиации неминуемо. Военспецы, находясь в Кофре почти месяц, настроили и подготовили технику к боевому применению.
В двух часах езды на машине от Кофры, в местечке Саара, был военный аэродром, на котором располагалась авиация ВВС Ливии и радиотехнические комплексы для ведения наблюдения за воздушным пространством.
В последний день пребывания в командировке командир ливийской бригады РТВ попросил старшего группы еще раз проверить работу РЛС[1] «П-12» на этом аэродроме.
За военспецами прибыла машина, и двое специалистов, капитан Нежин и прапорщик Басов, поехали в Саару. РЛС оказалась неисправной, и они целую ночь занимались устранением неполадок. В этот момент и началось наступление регулярных войск армии Чада.
Причина давнего конфликта между Ливией и Чадом — спорные территории в ливийской пустыне. Неподалеку от местечка Саара геологоразведка обнаружила большое месторождение нефти, и надо же было так случиться, что оно находилось как раз на границе двух стран. Собственно говоря, и границы, как таковой, там нет. Нет погранзастав, нет рядов колючей проволоки и контрольно-следовой полосы, вокруг сплошные пески, барханы и камни.
Если посмотреть на карту, то видно, что граница между Ливией и Чадом прочерчена длинной прямой линией, и если бы не нефть и уран, то никому эти пески были бы не нужны, как и много веков назад. А вот когда нефть обнаружили, то обе страны начали вести ожесточенные дебаты, которые закончились объявлением войны.
Если ливийской Джамахирии военно-техническую помощь многие годы оказывал СССР, то Чаду активно помогала Франция, видимо заинтересованная в «черном золоте».
Армия Чада была хорошо обучена, оснащена и мобильна. Ее готовили к боевым действиям французские военные специалисты. И традиционно в таких конфликтах участвовал французский военный легион, укомплектованный в основном иностранными добровольцами, в числе которых были и преступные элементы.
Наши парни попали в пекло борьбы за нефть, в этот ад войны. По контракту советским военным специалистам воспрещалось иметь оружие, оставалось уповать только на случай и помощь Господа Бога. Но Аллах оказался немилосерден к воинам.
Чадские войска усыпили бдительность ливийского командования, несколько дней стояло затишье в боях. А потом две механизированные бригады пошли в наступление, обошли аэродром без всякого шума с севера и уже с ливийской стороны, неожиданно его захватили. Вся техника ливийской стороны — самолеты, РЛС, танки — была уничтожена. Взлетно-посадочная полоса была изуродована глубокими воронками, погибло несколько сотен человек, в числе погибших были Нежин и Басов. Невозможно себе представить, что испытали безоружные русские парни, о чем думали они в последние минуты своей жизни…
Их нашли через неделю после окончания боев за аэродром в Сааре, далеко от него. В поисках помогали местные жители, они и принесли документы Нежина и Басова командиру отряда, который искал пропавших специалистов. Видимо, в случившейся трагедии не обошлось без участия добровольцев французского иностранного легиона, тела погибших были сильно изуродованы, с множественными штыковыми ранениями, волосы еще молодых ребят стали от пыток седыми.
Жарко и душно, солнце истошно парит, в зените высоко, сверкая, ореолом стоит. Пальмы пыльные низко земле поклонились, зеленые мухи роем над финиками закружились. Лето в пустыне, ливийское лето… Вентилятор сизый воздух бестолково гоняет, занавески, в окне не колышась, бессильно висят. Хамелеон, словно ветка, замер, тоскливо моргает. Ноги в песке, как в снегу, по колено увязли, лицо ожогом горит, в этом аду ничего не спасает. Лето в пустыне, война на границе все длится и длится, и это уже не конфликт. Кровь людская черной рекою по барханам струится, домик в Сааре, домик в Сахаре, в нем никто, кроме нас, не бывает. Журналы разбросаны в хаосе, початой «Примы» красная пачка одиноко лежит на столе.