Два парня советских, Нежин и Басов, убиты в пустыне, в проклятой и страшной войне.
Вдовы рыдают, слезы не сохнут в жаре, мы угрюмо стоим в стороне, две медали блестят на красном сукне.
Жарко и страшно, душно и тошно в душе. «Туполев» через Средиземное море в Россию летит, два цинковых гроба, два траурных груза в себе он таит.
Прощайте, друзья, прощайте, ребята, память о вас, как монолит, долго в сердцах наших будет жить!
Людская жизнь в России, пожалуй, со времен Петра Первого перестала цениться: любыми средствами достичь цели, несмотря ни на какие жертвы среди простых людей, будь то постройка северной столицы или взятие крепости. «Цель оправдывает средства» — это главная установка власти. Достижение светлого будущего, поворот рек, освоение целины — все на костях, на изуродованных жизнях целых поколений. В России из века в век люди не живут, а выживают. А хорошо «живут» в основном приспособленцы-чиновники, лизоблюды, угодные во все времена и для любой власти готовые петь дифирамбы и писать гимны с разными словами, но с одной и той же мелодией — униженным стоном русского народа. А люди хотят просто жить, любить, рожать и растить детей и быть свободными от всяких навязываемых сверху идей, иметь при этом свое мнение о происходящем и, главное — иметь право и возможность его открыто высказывать и отстаивать в любой обстановке.
Меры по защите своих людей военное начальство в Ливии предложило такие, что хотелось одновременно и смеяться и плакать. Оружие выдавать запретили, но зато предложили на верхней одежде каждого специалиста на спине нашить круги из белой ткани с надписями на арабском и английском языках: «Не стрелять! Я русский военный специалист!»
И второе нововведение по защите: в городках, где проживали военные специалисты с семьями, установили круглосуточные дежурства с целью усилить охрану этих городков. В инструкции дежурному были четко расписаны его обязанности и права. Устанавливалась форма одежды: светлая рубашка с обязательным галстуком (в летнее время) и костюм темного цвета (в зимнее время) с тем же обязательным галстуком. Когда специалисты стали задавать вопросы, чем же защищаться при внезапном нападении, ответ был такой:
— Берите в руки палку и с ней несите дежурство, а в случае нападения громко кричите: «Помогите, убивают!»
Как на такие ответы, инструкции и приказы люди реагировали? Конечно, все возмущались, пытались спорить и что-то доказывать, но в армии приказ — закон для подчиненного, пришлось этот бред выполнять.
Опять привязалась хандра, ну что же это за страна такая, никак не может от проклятья отвязаться она. Проклятья над ней тучей мрачной кружатся, на головы людей копотью страданий ложатся. То янки, то шведы, то немцы, то собственные клерки петлю накинуть на шею хотят, культуру и веру святую злом растоптать. Но, верю, наступит пора! Ветер свободы тучи разгонит, крепко станет на ноги нищий народ, священную песню во весь голос затянет и вольно грудью вздохнет. Но только не знаю, когда откроет Россия свои чудо-глаза!
В конце концов от дурной затеи с надписями на спинах решили отказаться, и слава Богу, а то местные жители уже начали показывать пальцами и откровенно смеяться над советским братом.
С того момента, как погибли Нежин и Басов, прошло несколько месяцев. Потихоньку люди стали приходить в себя, жизнь в городке потекла своим чередом. Мужчины каждый день уезжали рано утром на службу, женщины занимались бытовыми проблемами и воспитанием детей.
На обслуживание техники в Кофру группа из Бенгази ездить отказалась, да и не было больше морального права у начальства, не обеспечившего безопасность, заставлять их это делать. Телеграмма о вызове специалистов легла на стол Ковалевскому, и, конечно, он даже не пытался сопротивляться этому, а просто, уточнив число необходимых военспецов, ответил: «Есть», и на очередной утренней планерке огласил фамилии тех, кому повезло в этот раз «позагорать» на юге страны.