Экипаж самолета оказался советским. Лететь предстояло долго, при удачном стечении обстоятельств четыре часа через ночную пустыню.
Самолет взревел двумя двигателями, вырулил на рулежку. Немного постояв, бойко разбежался и, словно маленькая птичка, впорхнул во тьму неизвестности.
Мартынов посмотрел на прибор, который висел рядом с его головой, и показывал высоту полета. На нем почему-то значилась высота: «–2500 м».
«Ну вот, начинается», — подумал Сергей.
Показал на странный прибор сидевшему рядом Ивану Машанову. После того как тот, потерев глаза, тоже изучил показания прибора, они дружно расхохотались. А затем надолго замолчали.
Сергей вспомнил, что перед посадкой в автобус он успел обнять сына, а вот жену поцеловать не успел — его внимание отвлекла гнусная фраза Ковалевского.
Не успел поцеловать на прощание жену… Об одном я тебя попрошу, подари мне на память поцелуй ты прощальный, последний. Последний, как первый, он самый искренний, верный. Словно трясина в болоте, тянет ревниво, засасывает, отпускать из памяти не спешит.
Я в него с тобой опускаюсь все ниже и ниже. Вот-вот сомкнется вода над головами, откроется бездна под ногами и вечная нежность в дыхании поспешном твоем. Глотаем мы воздух, надышаться не можем. Прощание близится, друг без друга мы долго прожить не сможем, захлебнемся в мире бездомном, пустом.
На долгую память люди многое, разное дарят… О многом я тебя не прошу, подари мне на память поцелуй твой прощальный, воздуха последний глоток…
«АН-24» набрал неизвестно какую высоту, гул моторов стал равномерным и убаюкивающим пассажиров, сон не заставил себя долго ждать и незаметно навалился почти на всех пассажиров маленькой искусственной пташки.
Голова Сергея склонилась к плечу Ивана, и он заснул. Ему снился другой самолет, другой аэродром, другой город, иная страна…
Звонок прозвучал в кабинете майора Мартынова перед самым окончанием рабочего дня. Сергей недовольно посмотрел на дергающийся и подпрыгивающий на его столе телефон и подумал, что звонят издалека — уж очень настойчивые были трели.
Брать трубку не хотелось. Если телефон звонит в конце рабочего дня, то ничего хорошего ждать от предстоящего разговора не стоит: наверняка получишь какое-нибудь срочное задание и придется задержаться на службе или вообще собирать вещички и ехать в очередную командировку. Хотелось немного отдохнуть и расслабиться в спокойной домашней обстановке. Но так как в кабинете, кроме Сергея, никого из офицеров не было, а телефон все голосил и голосил, пришлось его успокоить. Сергей поднял трубку и на другом конце провода услышал голос начальника из управления вооружения армии ПВО майора Лесняка. После взаимных приветствий Лесняк, поинтересовавшись, как обстоят дела, вся ли техника исправна и какие есть проблемы, резко сменил тему разговора:
— Сергей, даю на раздумье тридцать секунд. Я хочу предложить тебе поехать в длительную загранкомандировку в мусульманскую страну с жарким засушливым климатом. Если вопрос понял, то время на раздумье пошло, я жду ответа.
Подумав и моментально взвесив все «за» и «против», Мартынов ответил, что согласен.
— Молодец, я так и думал, что ты не откажешься, жди телеграммы с вызовом.
Возможность поехать в спецкомандировку да еще в страну с жарким климатом предоставлялась очень немногим советским офицерам — это говорило о том, что тебя высоко ценят как специалиста. Такая командировка могла в корне изменить всю оставшуюся жизнь.
Конечно, по сравнению с гражданским населением, военные в то время да и, пожалуй, всегда, зарабатывали больше и квартиры получали чаще, не ожидали в очередях, как рабочие или ИТР на заводах, по пятнадцать-двадцать лет. Мартынов только недавно получил новую квартиру, до этого прожив пять лет в офицерском общежитии.
250 рублей майорского денежного довольствия хватало только на приобретение товаров первой необходимости. Но те счастливчики, которым повезло, и они во здравии возвращались из загранкомандировок, сразу приобретали автомобили, кооперативные квартиры.
Мартынову к тому времени стукнуло тридцать три года, у него была семья, жена Татьяна и четырехлетний сорванец Андрюшка. В этой части он уже служил семь лет главным энергетиком, давно освоил специфику и проблемные технические вопросы своей сферы деятельности, и в последнее время ему все чаще приходила мысль о том, что пора менять обстановку. Когда все знаешь заранее, становится просто скучно и неинтересно.